Niro. Сборник рассказов.

Полковник прекрасно знал расположение каждого из них — всего таких датчиков было двадцать четыре. Когда облегающая синтетика костюма коснулась кожи, чтобы слиться с ней в единое целое на время работы, на экране перед ним появился контур его тела, на котором поочередно зажигались зеленые огоньки — датчики костюма и подкожные кристаллы входили в контакт, компьютер обменивался с ними данными, после чего мигание огонька прекращалось, и он начинал гореть ровным светом, подтверждая правильность подключения и отсутствие патологии на своем участке. По большому счету то, что делал на медосмотре Волощук, не требовалось — здесь все происходило вновь, и на более высоком уровне. Просто в армии так было всегда — отдавать дань тем инструкциям, что были написаны задолго до появления подобных компьютерных анализаторов.

Кузнецов старался не смотреть на экран — вся эта информация его не интересовала. Он прекрасно понимал, что в течение ближайшем минуты будет определен недопустимый уровень алкоголя в крови и — возможно — изменения на кардиограмме. Но изменить его решения это уже не могло.

Когда–то, пару лет назад, он уже испытывал подобные вещи на себе — надеялся найти некий катализатор, при помощи которого процент ошибок можно свести при стрельбе к абсолютному нулю. Результат был достаточно предсказуем — это оказался АЛКОГОЛЬ. Подобрать такую дозу, которая влияла на растормаживание ассоциаций, при этом не нарушая координации, оказалось очень сложно — но полковник сумел это сделать путем длительных экспериментов над собой. Сегодня утром он выпил из своей любимой фляжки ровно столько коньяка, сколько требовалось для успешной стрельбы.

Один из датчиков, анализирующих химический состав крови пискнул и загорелся красным. Кузнецов угрюмо посмотрел на эту яркую точку на экране компьютера, безо всяких эмоций взял со стола заранее приготовленный скальпель и, аккуратно прикоснувшись к медному проводнику, идущему вдоль рукава к главному анализатору на левом плече, перерезал его. Лампочка погасла.

Через пару секунд должна была загореться еще одна, предупреждая о проблемах с сердцем. Но этого не произошло — компьютер посчитал, что «мотор» у Кузнецова в настоящий момент работает достаточно хорошо. Полковник картинно кивнул экрану, благодаря его за снисходительность, после чего протянул руки к шлему.

Это была, в общем–то, самая главная деталь костюма. Его основа, так сказать. Рама шлема сообщалась с головным мозгом через несколько датчиков, кольцом опоясывающих череп. Нечто, напоминающее очки для виртуальной реальности, надвигалось на глаза и закрывало полковника от всего мира. Спустя несколько секунд запускалась программа для адаптации глаз, на сетчатку проецировались различные геометрические узоры с постепенным нарастанием яркости и контрастности. Через две с половиной минуты после надевания шлема на голову полковник был готов.

Он медленно встал, прислушиваясь к своим ощущениям. Костюм стал второй кожей; Кузнецов ощущал внутри себя взаимодействие датчиков с телом. Сквозь боевой анализаторный блок в текущий момент времени пропускался огромный объем информации, контролирующий все сигнальные системы; подключение к ассоциативным центрам мозга активировалось постепенно, как бы исподволь — чтобы не вызвать того, что на первых порах экспериментов называлось «галлюцинаторным штормом». Испытатели оказывались в плену своих собственных эмоциональных кошмаров, вытащенных из глубин сознания при помощи зондирования. Образы, внезапно накатывавшие на испытателей, не обязательно носили характер жутких, гнетущих — но, тем не менее, значительная часть людей отсеялась именно в этот период совершенствования техники.

Кузнецов в свое время тоже испытал «галлюцинаторный шторм» на себе — УВИДЕВ В ПРИЦЕЛЕ ЛИЦО СВОЕЙ МАТЕРИ. Тогда он с трудом сумел справиться с собой. Похоронив мать шесть лет назад, он просто не ожидал того, что увидел — а компьютеру было абсолютно все равно, какие образы подключать к боевому анализатору. Покинув пилотскую кабину истребителя, который в этот момент готовился к взлету, Кузнецов вихрем ворвался в диспетчерскую к операторам полигона и в жесткой форме потребовал объяснений происходящего. После этого в области медицины, работающей в тесном контакте с группой по «искусственному интеллекту», появился «синдром Кузнецова». На борьбу с ним были направлены множество психологов, психиатров и специалистов по нейропрограммированию. Решение нашлось — и заключалось оно в постепенном «разогреве» центров, ответственных за память и ассоциации. Как выяснилось, для этого хватало растянуть процесс включения центров на две минуты. Добавив к полученному результату еще тридцать секунд, ученые получили гарантированный результат. Компьютер успевал отсеять гаммы образов, не нужных для опознания кораблей аморфов, блокируя их на то время, которое мозг человека находился в подключении к прицельной системе.