Нить наяды

Она ела бутерброд с соленым огурцом, а он смотрел и думал совершенно о другом.

Ирина была идеальной. Долго, очень долго он именно так ее и воспринимал. И только сейчас, глядя, как Кира, ероша влажные волосы и размахивая чайной ложечкой, рассказывает ему о встрече с Ольгой, вдруг подумал, что Ирина, выращенная на чистом сливочном масле, тренированная на правильное поведение в любой ситуации, была гораздо менее женственна, чем майор Смородина, тренированная совсем для другого. Ирина была заточена на достижения и успех любой ценой. Кира заточена совершенно на иные вещи и просто-напросто не думает, как она выглядит и смотрится со стороны. Но при этом каждый жест, поворот головы, то, как она вскидывает на него глаза… Черт! Эта неосознанная женственность так притягивает, так манит…

С Ириной ему всегда было прохладно. Интересно, но прохладно. Наверное, поэтому перед самым отъездом в Лондон он собирался отложить свадьбу. Смалодушничал. На разговор так и не решился. Вообразил, что разлука обострит чувства и вернет все на круги своя. Не вернула. Он это понял, вот и тянул с возвращением. Должно быть, поэтому в смерти Ирины винил и себя тоже. Словно его присутствие могло что-то изменить.

Он тут же устыдился своих мыслей. Их вообще нельзя сравнивать. Живую женщину с умершей. Все равно что предать.

— Андрей, ты что? Тебе плохо?

Кира смотрела — ему показалось — с некоторым раздражением.

— Все в порядке, — улыбнулся он.

— Показалось, что ты не слушаешь.

— Ты сказала: кое-что в ее словах было странным.

— Ольга проговорилась, что родной брат Олежка приказал ей не вякать и сидеть тихо, чтобы не портила ему макраме.

Борисоглебский поперхнулся чаем.

— Это она так реноме называет, — постучала по спине Кира. — А следом добавила, что у него самого рыло в пуху.

— Может, именно из-за того, что не хочет признавать в ней родственницу?

— Нет, тут что-то другое. Но выяснить я не смогла. Она отрубилась.

— Она может знать о его делах?

— Не думаю. От нее он бы стал скрывать в первую очередь. Возможно, у Олега Сергеевича в анамнезе еще какие-нибудь неудобные знакомые имеются. После Ольги я ни в чем не уверена.

— Да, биографию он подчистил основательно. Была сестра, и нет сестры. Не понимаю, как это вообще возможно в век цифровизации?

Кира засунула в рот кусок сыра.

— Именно в век цифровизации такое и возможно, Андрюш.

— Не знаю, — покачал головой Борисоглебский. — Хотя… Дело только в стоимости услуги, ты права.

Кира задумчиво жевала сыр и помешивала ложечкой кофе.

— В сущности, почти ничего интересного от Субботиной я не узнала, поэтому результатом можно считать лишь сам факт наличия у Кружилина сестры, которую он тщательно скрывает по причине ее неконгруэнтности его статусу.

— Скорее это у него с конгруэнтностью не все в порядке. Внешний привлекательный образ, а внутри — тараканы.

— Да у кого их нет! И вообще, в сотый раз тебе повторяю: отношение к Кружилину строится на твоей уверенности, что он убийца. Но предубеждение еще никогда не помогало докопаться до истины.

— Наверное, ты права, но…

— Андрей, послушай! Я долго думала. Мы не с того начали. Первым делом следовало проверить его алиби на даты всех убийств. Мой косяк, если честно. Поддалась эмоциям и забыла про азы работы.

— Я проверял, — перебил Андрей.

— Даже так? — поразилась Кира. — И что?

— Ничего. Во время всех убийств он якобы находился совершенно в других местах. Установить это было нетрудно, наш писатель каждый свой шаг освещает в соцсетях. Но! И в две тысячи шестом, и в шестнадцатом он был в Москве. Не где-нибудь, а именно в том городе, где произошли убийства.

— Это ничего не доказывает. Хотя, конечно, нет такого алиби, которое было бы нельзя обеспечить.

— И это мне говорит следователь!

— Ничего не поделаешь, цифровизация — наш враг.

— То есть фотошоп, монтаж или все вместе? Я и не сомневался.

— Не делай поспешных выводов. Ты же не проверял фото на подлинность. Вот что. Давай начнем именно с этого. Если попадется хотя бы одна фальшивая фотография, от нее и будем плясать. Завтра с самого утра отошлю снимки в лабораторию.

— Уверен, что будет, и не одна.

— Ты опять за свое! Андрей, пойми…

— Да понимаю я все!

Он вдруг притянул ее к себе.

— Из нас с тобой получились бы чудные напарники.

— Шерлок Холмс и доктор Ватсон?

— Фу… Они же оба мужики. Нет, мы как Малдер и Скалли. Им тоже все время какая-то чертовщина попадалась. То оккультисты, то сатанисты, то пришельцы.

— Надеюсь, до пришельцев не дойдет.

— Я тоже.

Они долго и со вкусом целовались и доцеловались до постели.

Дела скорбные

Все случилось, как в плохом анекдоте.

Они еще лежали в кровати, когда раздался звонок. Кира встала и пошла открывать. За дверью стоял Гречин.

Когда она потом вспоминала эту сцену, то сначала ежилась, а потом начинала хохотать. Началось все, как драма, а закончилось, как водевиль.

Фальшивая радость на лице мужа — сюрприз для тебя, милая! — потом шок при виде вышедшего в коридор в трусах Борисоглебского — что тут происходит? — затем бешенство и крики — шлюха подзаборная, вот ты кто! — ну, и номер дня: спускание обманутого мужа с лестницы.