Нити

Она кричала. Этот высокий дрожащий голос отскакивал от стен и разносился по всему подъезду, ввинчивался в уши. Пока женщина кричала, Илья топтался у лифта, лихорадочно соображая. Придумал: нацарапал на клочке бумаги три строчки и бросил в почтовый ящик. Замок остался прежним. Однажды, классе в десятом, он смог открыть его скрепкой. Сейчас уже вряд ли получится.

Из подъезда он вышел в март, чтобы оставить в хлипкой жиже свои тающие следы.

Задания становились все сложнее. Они образовывали определенную систему. Но Илье было еще далеко до ее полной реконструкции.

Каждый раз, выходя на улицу, он подмечал какую-то мелкую новую деталь, которой раньше не было.

Люди стали реже улыбаться. Все меньше можно было услышать смех.

Люди перестали обниматься и ходить под руку. Дети вырывались из объятий родителей, зато с удовольствием смотрели в экраны гаджетов. Прохожие смотрели в землю, на небо или стены домов, они не смотрели друг другу в глаза. Илья ожидал, что наружу выплеснутся самые темные проявления эмоций, но нет — к его удивлению и страданий не было видно на лицах. Никто не плакал и не вздыхал, не стенал и не гневался. Бесстрастные лица словно вылепили под копирку с одного и размножили на сотни тысяч эрзацев, превращая улицы города в один огромный маскарад.

Илья проходил мимо кафе — посетители тихо сидели там, как куклы в игрушечном домике.

Илья садился в автобус — пассажиры болтались, сталкиваясь телесами, как бревна в грузовике. Не орали даже маленькие дети.

Очереди в продуктовом напоминали поток конвейера.

Все меньше звучала музыка из динамиков.

Куда бы он ни шел, везде ощущалось странное, похожее на механический завод движение: набор определенных действий, синхронизированных в масштабе города, словно в гигантской механической шкатулке. На этом фоне выделялись разве что молодые люди в марлевых повязках на лицах. Но всех вместе взятых, их объединяло одно жуткое, неописуемое, никак не укладывающееся в голове обстоятельство.

Поголовно все горожане перестали общаться между собой. Роняли скупые, односложные фразы.

Город заволакивало молчание.

И неожиданно, когда люди стали утихать, Илья понял, что у города есть собственный голос. И голос этот был какофонией автомобильных сигналов, скрипов ставен, урчанием моторов, гудением электрических фонарей. Индустриальный тенор, он и не думал затыкаться, наоборот, металлический лязг его глотки зазвучал еще увереннее.

Волна преступности захлестнула город и схлынула, слизнув липким языком все уличные бедствия. Исчез мусор, исчезли бомжи и бродячие животные. Алкаши перестали пить, наркоманы — вмазываться. Гопники как-то незаметно растворились в общей массе. Там же исчезли и неформалы, и интеллигенция, и слой зажиточных, которые так любят заявлять о себе вычурной одеждой. Народ как по команде облачился в серое и черное.

Поначалу Илья думал, что станет уличным генералом баррикад.

Ошибался.

Он думал, кукловод готовит бунт. Но судя по инструкциям, в перевороте отпала надобность. День или два Nomad вообще не проявлял активности. Но однажды, ближе к полуночи, телефон ожил. Илья взял трубку, заранее впадая в транс.

— Начинаем второй этап, — прошелестел кукловод.

— Слушаю.

На секунду воцарилась тишина, и Илья подумал даже, что отключилась связь. Но затем Nomad сказал:

— Ты помог настроить систему. Теперь пора ее запускать.

— Каким образом?

— Мы собрали треть нитей — это было долго. Зато сработает быстро. Если сделаешь все правильно.

Илья пропустил один удар сердца, прежде чем сказать:

— Сделаю.

— Останови город, — кукловод немного помолчал. — Собери пучок, чтобы я взял их сразу. Всех.

Илья молчал.

— Эту задачу выполняй, как хочешь. У тебя три дня.

И наверно впервые Нефедов осмелился зайти чуть дальше:

— А что потом?

Кукловод мог бы просто дать отбой. Или выжечь ему мозги без лишних слов. Но Илья получил ответ:

— Мы перевернем мир.

Экран потух. Илья долго смотрел на дисплей, грызя ноготь. До крови.

21

Приемная встретила благоуханиями и тишиной.

— Добрый день.

Девочка-секретарь равнодушно мазнула по нему стеклами очков. Оценила, выставила приоритет, определила модель поведения.

— Здравствуйте, — приветствие с вежливым холодком, силиконовая улыбочка. — Если вы по личному вопросу, приемный день завтра.

Илья дружелюбно кивнул.

— Знаю. Сергею Павловичу просили передать вот это, — он протянул секретарше открытку с поздравлением, — мне тут по делам недалеко, вот и зашел. Просили из рук в руки.

Девушка открыла рот, чтобы дать отповедь, но Илья опередил:

— Все понимаю. Вы, главное, передайте, пожалуйста.

— Он занят, — в обороне наметилась трещинка, и он поспешил закрепить успех.

— Мне самому бежать надо. Вы просто в раскрытом виде положите перед ним и все. Хорошо?

Она вопросительно осмотрела Илью с головы до ног — представительный костюм-тройка, золоченые запонки, туфли из замши. Гладко выбрит и заправлен дорогим парфюмом. Над образом он трудился все утро.

— Ладно…

— Спасибо, — Илья подарил ей самую обаятельную улыбку, на которую был способен.