Нити

Медленно, тихо он опустил ноги на пол, нашаривая большим пальцем ноги обувь. Побрел в конец вагона, мимо торчащих на пути рук и ног. Его преследовало чувство чего-то неправильного. Он шел по вагону, разглядывал пассажиров, а когда почти дошел до конца, зацепил плечом чью-то свисавшую руку. Рука со стуком упала на пол. Илья тупо смотрел на нее: пластиковое запястье, с чуть согнутыми пальцами, раскрашенными ногтями, которые никогда не вырастут и не придется их стричь. Мертвое, стерильное нечто. А потом взгляд его переполз к пассажиру. Вместо человека на полке лежал манекен. Он посмотрел на соседнюю полку, на другие, слева и справа, внизу и вверху. Повсюду на полках, укрытые одеялами, в разных позах, лежали манекены. Весь вагон был наполнен пластиковыми человеческими куклами, которые покачивались от движения поезда. Что-то стучалось в окна — не то дождь, не то морось, словно в стекло сыпали горсти песка.

Илья шагнул в предбанник. Тут же открылась внешняя дверь, и в вагон протиснулись двое людей в форме. На груди у них красовались жетоны линейного отдела транспортной полиции.

— Ваши документы, — сказал один. Его лицо было молодым и серьезным, сдвинутые к переносице брови словно пытались слиться в одну.

Илья стал шарить в карманах. Каждый раз в таких ситуациях он чувствовал себя виноватым. Пусть он не нарушил закон, но в присутствии таких людей возникало ощущение уязвимости: ты уже виноват, неважно, в чем.

— Куда едете и зачем? — продолжал молодой.

— К родственникам.

Второй полицейский подмигнул Илье. Был он ниже, старше и круглее лицом.

— Имеются при себе наркотики, оружие, иные запрещенные к обороту вещи и предметы?

— Нет, — сказал Илья. Паспорт не желал находиться. Полицейские ждали.

— Кажется, я оставил его на полке. Сейчас, — Илья хотел вернуться, но добряк придержал дверь рукой.

— Представьтесь.

Он выполнил требование.

— Место проживания?

Он ответил. Они продолжали спрашивать. Наконец молодой сказал:

— Пройдемте.

Они провели его в тамбур.

— Руки к стене, — сказал молодой.

— Зачем? У меня с собой ничего нет.

— Разберемся, — сказал толстяк и стал быстрыми, профессиональными хлопками ощупывать одежду Ильи. Ловкие пальцы сразу наткнулись на рассованные по карманам вещи. Илья и моргнуть не успел, как они оказались у полицейского на ладонях.

— Так-так.

— Это мои личные вещи.

— Посмотрим, — полицейские склонились над находками, как археологи, раскопавшие древнюю заколку. Илью охватила тревога.

— Верните их мне.

На секунду добряк отвлекся — в сумраке тамбура его глаза сверкнули фосфорическим, как у кота, блеском, — и улыбнулся.

— А вы в курсе, что провоз таких вещей запрещен?

— Каких таких?

— Таких, — строго и с нажимом сказал молодой, и Илья заметил, что глаза у него стеклянные. — Которые могут навредить окружающим, заставят их думать о посторонних, бесполезных, ненужных вещах.

— Да, — подтвердил добряк, и Илья понял, что это вовсе не улыбка, а судорога. В их дворе жил один старый татарин, который тоже так «улыбался», отчего детям казалось, что он очень добрый. — Такие вещи опасны.

— Не понимаю.

— Почему вы не лежите? Почему вы нарушаете общественный порядок?

— Мне только в туалет выйти надо было…

— Куда? — полицейские удивленно переглянулись.

Илья подавленно молчал. По личному опыту он прекрасно знал, чем кончаются споры с правоохранителями. У молодого рука уже тянулась к наручникам.

— Гражданин, — сказал добряк, — нам придется задержать вас по подозрению…

В этот момент что-то сильно ударило по крыше вагона, словно сверху упала большая толстая сосна. Вагон сильно дернулся, завизжали тормоза. Инерция бросила всех троих на стенку. Илья еле удержался на ногах, а вот полицейские упали. Не дожидаясь, пока они очухаются, он схватил разлетевшиеся вещи и бросился в вагон. Поезд продолжал тормозить — со стоном, рывками. С полок падали манекены, а он бежал, загребая руками, продираясь сквозь воздух, словно водолаз на глубине. Он пробежал мимо своего места в другой конец вагона, распахнул дверь и метнулся к тамбуру.

— Стой! — сильная рука сгребла его за воротник, но Илья вырвался и прыгнул в переход между вагонами.

Там была пустота.

Из которой он вынырнул и с размаху ударился о верхнюю полку. Оглушенный, он просидел так несколько минут, растирая шишку. Вагон продолжал движение. Кругом сопели, ворочались. Живые.

Он успокоился и снова лег. На этот раз сон пришел быстро. Ему снились овцы в тюремных камерах. Причем сам он был надзирателем. Животные блеяли. Один раз он проснулся и увидел, как в потемках, вынырнув из-под маминой руки, на него смотрит малыш: пара зеленоватых огоньков. Илья отвернулся к окну и больше ему уже ничего не снилось.

26