Нити Жизни (СИ)

Спасенный ребенок морщил мокрое личико. Эслин осторожно наклонила флягу и влила немного воды ему в рот.

– Вези сама только, – устало махнул рукой Лис.

Лошади вышли на дорогу, и вскоре путники догнали Майму. Лес постепенно начинал редеть, кое-где попадались срубленные стволы. Дорога становилась шире. Разрушенный Храм Нитей остался уже далеко позади, но запах горелого въелся в ноздри. Малыш, которого Эслин прижимала к своему телу одной рукой, легонько завозился. В груди зашевелился узел. Девушка поднесла младенца поближе и понюхала его. От редких светлых волосиков на голове пахло молоком и сахарными булочками. У Эслин вдруг защемило в груди. Ее собственная мать обошлась с ней как с ненужной вещью. Она была первенцем в семье, но разочаровала всех своим появлением. Отец ждал мальчика, а мать, извиняясь, обещала, что в следующий раз точно получится то, что нужно. Сперва няньку, а потом ляльку, говорила она.

Родители Эслин жили обеспеченно, отец был успешным заимодавцем, поэтому она ни в чем не нуждалась, кроме любви. Девочка изо всех сил старалась угодить и услужить, лишь бы заслужить похвалу и нежность. Но ее надежды рухнули окончательно, когда отца посадили в тюрьму за махинации с деньгами. К аресту, очевидно, приложил руку его бывший партнер и товарищ, который чересчур активно руководил изъятием имущества, слишком легко обстряпал развод и взял мать Эслин себе в жены. Родился ее братишка, который мигом стал центром мира для семьи.

«Мама не должна выделять себе любимчика. Тем более, только по наличию штуковины между ног. Ненавижу! Мамы так себя не ведут! Ненавижу, и чтоб ты сдохла!» – бурной рекой обида выплеснулась из заточения в недрах души и понеслась, наполняя Эслин горечью. Воздуха стало не хватать в груди.

–Я ошибка своей матери, – Эслин вздрогнула, когда услышала свой голос, ведь она не собиралась произносить это вслух. Но легче не стало – ее будто тащил куда-то могучий поток боли, время от времени захлестывая волной так, что трудно было сделать вдох. Случись сейчас что-то, она бы и не пошевелилась, околдованная страшной мыслью, оспаривающей ее право на рождение.

Ребенок вновь заревел. Крик набирал силу. Эслин безразлично посмотрела на него и инстинктивно начала покачивать. Вдруг впереди послышался грохот – Дархан свалился с лошади.

– Только не говори, что ты себе там череп проломил, – воскликнул Сармик, проезжая мимо.

– Что еще за шуточки? Что с тобой? Вставай! – Нэвлис подъехал к другу, соскочил с коня и склонился над шаманом.

– Вот твой отец всегда тобой гордился, а мой мечтал о девчонке, словно ему не дочь была нужна, а любовница, – зло выпалил Дархан, впиваясь в него взглядом.

Сознание Эслин в пелене душевной боли куда-то уплывало. Не сбавляя шага, она проехала мимо Дархана, едва расслышав сбоку твердый и полный муки голос Кама, который натянул поводья и остановил лошадь:

– Вот бы выродились узколобые глупцы, отрицающие все, чего не способны постигнуть жалким умишком. Они достойны существования лишь в роли жалких рабов.

Ребенок раскричался еще громче. Истошный крик разрезал воздух и штопором ввинчивался в самое нутро. Маленькое тельце выгнулось на руках у Эслин. Стая воробьев взметнулась с ближайшего куста.

– Ох, Великий Нум! Дети – это адский инструмент пыток. Никогда и ни за что у меня их не будет, – закатила глаза Майма, раздраженно оборачиваясь. – Как его заткнуть? И что они там все бормочут?

– Мне это не нравится, – Алимка озабоченно подъехал к Каму и потрогал его за плечо, но тот сидел с напряженным лицом, глядя в одну точку, – Эслин тоже какая-то странная. Господин, Майма, Сармик, а с вами все нормально?

Нэвлис кивнул. Майма тоже озадаченно подняла бровь.

– Нет, малыш, и меня штормить начинает, – Сармик спешился и стоял посреди дороги, утирая слезы рукавом. – Дед, я не слышу, ребенок орет! Говори громче!

Младенец перешел на визг и, сохрани Эслин рассудок, она наверняка бы удивилась, как он еще не сорвал себе глотку. Но внутренняя река боли вынесла и оставила ее в болоте безразличия и отчаяния, поэтому она просто остановилась и бездумно смотрела вперед, смакуя отчаянную мысль: «Если бы я умерла, то мама пожалела бы». Сармик все же расслышал совет своего духа-помощника. Он побежал к Эслин и ласково попросил:

– Девочка моя, дай-ка мне малыша.

Эслин протянула ему извивающегося ребенка, но Сармик в последнюю секунду убрал подставленные руки, и малыш упал на землю. Одновременно раздался глухой стук и хруст. Воцарилась тишина. По телу Эслин в обратную сторону прокатился леденящий ужас, который снял оцепенение.

– Ты… ты… что наделал… – зубы застучали, когда она вытаращилась на бездыханное тельце, лежащее лицом вниз.