Ницше

Жить — это условие познания. Заблуждаться — это условие жизни. Нам следует любить и пестовать заблуждение — это материнское лоно познания, любить и направлять заблуждение во имя жизни… это основное условие всякой страсти познания.

Жизнь — это мультиверсум, следовательно нет единообразного мира для всех, нет всеобщих истин, нет восхождения к Божественной истине. Быть — это быть собой, творить свою истину, отказаться от роли «стадного животного в царстве познания».

В мифе «О трех превращениях», помещенном в «Так говорил Заратустра», Ницше описывает три состояния познающей души, восходящей к истине. Низшее — состояние верблюда — это рациональное знание, благоговение перед нормами и законами предшествующих поколений. Среднее — состояние льва — полное осознание своей воли и освобождение от абсолютов и норм. Третье и высшее — состояние ребенка — способность к подлинному персональному творчеству.

Дитя — это невинность и забвение, новое начинание и игра, колесо, катящееся само собою, первое движение, священное «Да».

Ибо священное «Да» необходимо для игры созидания, братья мои: своей воли желает теперь человеческий дух, свой мир обретает потерянный для мира.

Я назвал вам три превращения духа: сначала дух стал верблюдом, потом сделался львом, и наконец лев стал ребенком.

Истина открывается человеку в страдании. В одном из писем Ницше испрашивает у судьбы возможность испытать все ужасы, какие когда-либо выпадали на долю человека, ибо, только пережив их, можно поверить, что тебе открылась истина. Почти все идеи Ницше давались ему ценой неимоверных страданий и поэтому, заплатив за них самую высокую цену, он не страшился ни обвинений в плагиате, ни «жестокости», ни «чудовищности». Смелость Ницше глубоко выстрадана, «любовь к судьбе» суть глубоко пережитый личный опыт, оттесняющий на второй план все общепринятые добродетели и моральные установки. Само познание — страдание. Сама истина — боль…

«Жестокость» Ницше, которой в свое время люди так ужасались, не от Ницше пошла. Ее принял в свою душу первый человек, соблазнившийся плодами от дерева познания добра и зла.

В «Сумерках кумиров» ключевой мыслью является антиплатоновское утверждение: «…Истинный мир стал в конце концов басней». Ницшеанское преодоление платонизма состоит в окончательном отказе от вечных идей, по которым тиражируются вещи, ибо сами вещи — неповторимы, сами идеи — текучи и преходящи.

Действительно ли ницшевская апелляция к жизни или мифу привела к пренебрежению мыслью? Верно ли, что отточенные до афоризмов мысли Ницше — туманны и поверхностны? Бездумна ли воля к могуществу? Только ли художественна философия «Заратустры»? Пытаясь разобраться, Мартин Хайдеггер пришел к заключению, что философия Ницше развивалась в русле европейской мудрости и что даже воле к могуществу присуще безраздельное господство рассчитывающего разума, а не туман и путаница темного брожения жизни. В сущности, Ницше обобщил намечающиеся тенденции соединения рациональной и мифологической компонент истины, открыл новые аспекты изменения существа истины, предвосхитил идею ее парадигмальности.