Ницшеанские размышления. Очерки по философии маргинальности

При этом следует учитывать, что и в качестве философской позиции и в качестве структурообразующего компонента художественного текста перспективизм не однороден. Существуют, как минимум, два типа перспективизма, выражающих две принципиально различные онтологии и столь же принципиально различные подходы к художественно-эстетическому моделированию мироздания. Первый тип является метафизическим. Суть его в том, что все многообразие точек зрения на мир фокусируется в единой универсальной точке зрения («метаперспективе»), сводится к общему знаменателю, к единому онтологическому основанию. К этому типу относится перспективизм монадологии Г. В. Лейбница. Философ поясняет свою мысль с помощью образа города, обозреваемого с различных позиций: «И как один и тот же город, если смотреть на него с разных сторон, кажется совершенно иным и как бы перспективно умноженным, таким же точно образом вследствие бесконечного множества простых субстанций существует как бы столько же различных универсумов, которые, однако, суть только перспективы одного и того же соответственно различным точкам зрения каждой монады».[332]Каким бы различным ни представлялся город в тех или иных перспективах, он все равно один, его существование носит объективный характер. В конце концов, для Лейбница существует верховная монада (Бог), в которой все эти различные перспективы сходятся как в едином центре. В художественной литературе этому типу перспективизма соответствует «монологический роман»: «все полнозначные авторские осмысления рано или поздно соберутся к одному речевому центру и к одному сознанию, все акценты – к одному голосу».[333] М. М. Бахтин приводит в качестве примера романа монологического типа произведения Л. Н. Толстого. Ю. М. Лотман выявляет данный тип организации точек зрения в «Герое нашего времени»: «Автор дает некую множественность субъективных точек зрения, которые, взаимопроектируясь, раскрывают свое общее содержание – действительность».[334] Объективная действительность выступает здесь в качестве инварианта, вычленяемого из ряда субъективных точек зрения. Различные точки зрения описывают с разных сторон один и тот же, обладающий самостоятельным онтологическим статусом мир. Таков метафизический перспективизм в философии и художественной литературе.

Второй тип перспективизма – постметафизический – в философии получает выражение в учении Ф. Ницше. Множественность точек зрения «ценности»[335] не описывает уже никакой объективной реальности и не сводится ни к какому универсальному субъекту. Текст исчез под интерпретацией – «… der Text unter der Interpretation verschwand».[336] Причина исчезновения текста (мира) коренится для Ницше в исчезновении универсального субъекта, т. е. в событии смерти Бога. Ницше выстраивает в своей философии принципиально иную, постметафизическую модель мира, в которой множественность и гетерогенность утверждаются сами по себе. Исчезновение высшего метафизического центра приводит к утверждению сугубо трансгрессивного характера существования. В художественной литературе такая трансгрессивная модель мира получает выражение в творчестве Ф. М. Достоевского, в созданном им жанре полифонического романа. Ю. М. Лотман характеризует данный тип организации точек зрения следующим образом: «многократные перекодировки утверждают отсутствие объективной действительности. Реальность, которая распадается на множество интерпретаций в такой системе, – мнимая. С точки зрения автора, действительность – лишь знак, содержанием которого являются бесконечные интерпретации».[337]

Разграничение двух различных типов организации точек зрения соответствует классическому и неклассическому пониманию феномена истины. Первый тип в пространстве русской литературы получил свое выражение в классицизме и романтизме. Все многообразные точки зрения в данном случае сходятся в едином центре – абсолютной и вечной истине. В литературе классицизма этот центр представлен непосредственно: «Фиксированность и однозначность этих отношений, их радиальное схождение к единому центру соответствовали представлению о вечности, единстве и неподвижности истины. Будучи единой и неизменной, истина была одновременно иерархичной, в разной мере открывающейся разному сознанию. Этому соответствовала иерархия художественных точек зрения, лежащая в основе жанровых законов».[338] В романтизме в качестве такого центра выступает мыслящий субъект (автор, лирический герой) как носитель абсолютной истины. Подобная трактовка истины является метафизической и в истории философии соответствует эссенциализму (или догматической метафизике по Канту) и трансцендентальной философии. Истина в данном случае мыслится в перспективе трансценденции.