Нью-Йоркская школа и культура ее времени

Сам Ротко в то время писал мрачные подземные образы города, особенно часто – метро, а его друг Готтлиб любил изображать отмеченные деформацией интерьерные сцены вроде «Семьи», репродукция которой была помещена в журнале «Арт Ньюс» от 19 декабря 1936 года. Они оба сопротивлялись искушению иллюстрировать эпизоды американской жизни, стараясь передать при помощи своих работ некое трагическое послание. Около 1935 года Ротко и Готтлиб зачастили в мастерские еще нескольких художников и наконец организовали свободную группу «Десятка» (Ten), которая, как повторял один из ее членов, Джозеф Солман, «бросила вызов господству силосной башни». Первая выставка группы состоялась в 1936 году в Montrose Gallery. В каталоге фигурируют Бен-Зион, Илья Болотовский, Адольф Готтлиб, Джек Крефельд, Маркус Роткович (Ротко), Джозеф Солман, Луис Харрис, Лу Шанкер и Наум Чакбасов. В последующие четыре года состав участников менялся, иногда включая Джона Грэма, Ральфа Розенборга и Ли Гатча. Цели группы были открыто провозглашены в 1938 году, когда в качестве «диссидентов Уитни» члены группы отказались участвовать в ежегодной выставке и обрушились на других художников в своем послании, где говорилось, что «Десятка» «единодушна в своей оппозиции консерватизму, в своей способности видеть вещи как бы впервые… Мы протестуем против мнимого тождества американской живописи и живописи иллюстративной».

Джейкоб Кейнен в журнале «Арт Фронт» за февраль того же года отмечал растущий интерес к экспрессионизму. Он писал о «всплеске», связанном с новым выходом на сцену экспрессионистов, которые пытаются свести интерпретацию природы или жизни вообще к самым примитивным эмоциональным элементам, отличаются всецелой, крайней приверженностью цвету и особой интенсивностью видения. Наиболее организованной группой молодых экспрессионистов в Нью-Йорке является «Десятка», сообщал Кейнен, особо отметив картины Готтлиба и Ротковича (Ротко) за свойственную им «мрачноватую пластику, которая представляет все с эмоциональной прямотой», а также упомянув Луиса Харриса, Ли Гатча, Бен-Зиона и Джозефа Солмана. Примечательно, что Кейнен связывал экспрессионизм с растущим страхом перед войной и предупреждал, что «мы ближе к хаосу, чем нам кажется». Можно с уверенностью сказать, что в конце тридцатых годов художники, о которых он писал, остро чувствовали политическую угрозу, и их экспрессионизм был ответом на страх, нараставший с приближением войны.

Кроме таких групп, как «Десятка», «Американские художники-абстракционисты», «Союз художников», существовал еще один очень важный очаг дискуссий – школа-мастерская Ханса Хофмана. Роль Хофмана в формировании американской авангардной живописи и скульптуры оценивалась по-разному. Отмечалось, например, что около десяти крупных фигур Нью-Йоркской школы никогда не учились у Хофмана. (Но как они могли учиться? Почти всем тогда было около двадцати пяти или даже немного за тридцать, когда с учебой уже покончено.) Также говорилось, что, поскольку сам Хофман получил в США известность как художник только в сороковых годах, его влияние не могло быть велико. С другой стороны, его школа, располагавшаяся в 1936 году в доме № 52 по 9-й Западной улице, а в 1938–1958 годах в доме № 52 по 8-й Западной улице, была, по общему мнению, магнитом, который постоянно притягивал посетителей. Художники, жившие по соседству, часто посещали вечерние занятия, во время которых Хофман читал импровизированные лекции, а затем перемещались в местные кафе, чтобы продолжить дискуссии о чистоте живописи. Подход Хофмана неизменно был эстетическим: он сохранял профессиональную европейскую веру в автономию своего искусства. Его школа на 8-й улице помогала многим молодым художникам сохранить тот душевный настрой, на который покушалась неумеренная риторика некоторых политически ориентированных групп. Она впервые принесла в Америку высокопрофессиональную, приверженную ценности «искусства для искусства» городскую художественную ментальность, которой прежде здесь так не хватало. Хофман, блестящий педагог, ни на миг не сомневался в том, что сила искусства переживет все временные трудности, и эта убежденность поддерживала множество серьезных молодых художников. У Хофмана была настоящая студия живописи с подобающим видом и атмосферой, и его ученики находили в ней широкую живописную культуру, едва ли доступную им где-нибудь еще. Единственной свободной школой живописи была в то время Лига студентов-художников, где тоже некогда преподавал Хофман. Но даже в Лиге конца тридцатых годов, где блистали Ясуо Куниёси и Джордж Гросс, почти не затрагивались общие вопросы искусства, регулярно обсуждавшиеся у Хофмана. В Лиге каждый преподаватель имел своих поклонников, и каждая мастерская отражала его взгляды, но современная история искусства с ее широчайшим кругом импликаций редко анализировались с такой последовательностью и блеском, как в хофмановской студии.