Нюрнберг

Волгин перезарядил пистолет, поднялся и почти в упор выстрелил в кабину. Раз, другой…

Кажется, одна из пуль все-таки задела водителя. «Голиаф» вильнул, этого небольшого движения оказалось достаточно для того, чтобы переднее колесо вылетело за край обрыва: машина колыхнулась, затем, не удержавшись на каменистом склоне, на мгновение зависла в пустоте и всей своей тяжестью рухнула в пропасть.

Волгин видел, как, будто в замедленной киносъемке, повалились сложенные в кузове ящики, как покатились, распахнулись, как из них вслед за исчезающим в ущелье грузовиком полетели папки и бумаги.

Могучий взрыв сотряс ущелье. Из пропасти к небу взметнулся столб пламени и дыма, а с утеса на поляну полетели отколовшиеся куски породы.

Из пещеры выбежал солдат и швырнул объемную канистру на остававшиеся на поляне ящики, затем дал в канистру автоматную очередь. Зазвенел пробиваемый пулями металл, брызнули искры. Ящики вспыхнули, будто это была солома.

Волгин видел, как огонь пожирает документы, однако добраться до них не было никакой возможности. Он метнулся было вперед, но его тут же отбросил шквальный огонь. Из пещеры отстреливались, отсекая путь к пожару.

Зайцев схватил гранату – одну из тех, что высыпались под кузов «полуторки», – привстал и, превозмогая боль, швырнул ее в нору.

– Стой! – только и успел крикнуть Волгин. – Там архив!

Но было уже поздно. Новый взрыв сотряс ущелье. В пещере гулко ухнуло, наружу вырвался огненный вихрь.

Казалось, он охватил все вокруг, заполонил пространство. Огонь ревел, облизывал скалы, бурлил, яростно бился о камни. Пещера казалась адовым зевом, который никак не может насытиться собственным разрушением и агонией. В огне метались, порхали, кружили горящие обрывки бумаг, на глазах превращаясь в пепел, – все, что осталось от гитлеровского архива.

18. Два рулона обгорелой кинопленки

Мигачев вертел в руках две оплавившиеся по краям бобины с кинопленкой: один блин побольше, тяжелый, а другой совсем маленький. Пленка была тусклая, свернутая на конце, будто серпантин.

– Это что такое? Вас туда за чем послали?!

На столе лежали несколько полуобгоревших листков. Мигачев поворошил их и обернулся к Волгину и Зайцеву, с виноватым видом вытянувшимся по стойке «смирно».

– Вам вообще что-то можно доверить или нет?

Левая рука Зайцева была подвязана бинтом, лицо Волгина посечено осколками и камнями. Парочка сейчас представляла собой не самое вдохновляющее зрелище.

– Капитан, мне говорили, что вы опытный солдат, – говорил Мигачев Волгину, все больше распаляясь. – Мне говорили, вам можно доверить важное задание. А я вижу, что тебе даже куриное яйцо доверить нельзя – разобьешь! – В порыве гнева полковник переходил с «вы» на «ты» и обратно. – Кто обещал «по-тихому»?

Волгин молчал. А что ответишь? Виноват так виноват.

– А ты, Зайцев! – Мигачев перевел взгляд на лейтенанта. – И ты туда же? Я же на тебя рассчитывал, а ты что наделал? Что с рукой?

– Ерунда. Царапина…

– Это не ерунда! – взвился полковник. – Это срыв задания! Это черт знает что такое, а не ерунда! – Он прошелся по кабинету. – С остальными что?

– Двое раненых, – ответил Волгин. – Остальные в порядке. А фрицев положили всех.

– Заставь дурака богу молиться!.. – в сердцах воскликнул Мигачев. – С кем-нибудь говорили про операцию? Я вас спрашиваю.

– Никак нет, – отозвались одновременно два голоса.

– Тогда откуда они узнали, что мы собираемся забрать архив?

– А может, они и не знали, – пробормотал Зайцев. – Может, это случайно совпало.

– Тогда почему они так спешно все увозили?! Увозили они или нет?

Мигачев пытливо уставился на Волгина.

– Так точно, – доложил тот. – Торопились очень.

– Значит, были в курсе. Что думаешь, Зайцев?

– Не могу знать, товарищ полковник. Когда меня зацепило, я это… немного… ну…

Мигачев помолчал, потом с досадой махнул рукой:

– Все понятно с вами. Идите, воины войска куриного…

Отдав честь и переглянувшись меж собой, Волгин и Зайцев направились к выходу.

– Волгин, – вдруг окликнул полковник. – Ну-ка, подойди.

Он покрутил в руках обгорелую пленку.

– Вот что. В соседнем крыле американцы фильм для процесса делают. Отнеси туда, может, что сгодится.

– Есть!

* * *

Нюрнбергский Дворец правосудия – целый мир, соединенный внутри длинными переходами, аркадами, колоннадами, переплетением лестниц, с внутренним двориком, где можно перевести дух после тяжелых заседаний и прений, выкурить самокрутку и поделиться новостями.

Волгин двигался по нескончаемым коридорам и поражался тому, как легко и уверенно эта старинная массивная постройка – а Дворец правосудия был возведен чуть ли не полтора столетия назад – вписалась в современную реальность. Всюду сновали сосредоточенные клерки, чеканили шаг военные, скользили фигуры в просторных адвокатских мантиях; казалось, что разные времена смешались и прекрасно уживаются между собой под сводами этого гулкого здания.