Низвержение

Зайдя внутрь, я не приметил никаких следов обещанного шика, что бросались в глаза снаружи вместе с пестрявыми вывесками, праздничным прайс-листом и каким-то манящим ослепительным светом, который горит только в алкомаркетах да на первых этажах новостроек. Однако вместо этого я застал заведение, которое вот-вот готово было окончательно закрыться или как минимум переехать на новое место, хотя скорее всего, уже в никуда. Кучи запечатанных коробок самых различных габаритов, набитые доверху спиртным всех сортов, аккуратно сложенные вдоль стены у служебного входа, напомнили мне о Коте, который сам едва удерживал в руках одну из таких громадин, насчитывающую с десяток бутылок с палеными чернилами. Далекий для меня дождливый день, когда Эль только привела меня в салон, казался мне уже нереальным, из другого мира, возможно, более совершенного в своей наивности, нежели тот, в котором таки застряло мое тело. В моем мире царило банкротство, где и салон закрыли, и Эль сбежала, как и владелец маркета, с тонущего корабля, и коробки, нагроможденные друг на дружке, уже никому не нужны (а внутри них, наверное, сидят коридорные), и я сам в такой коробке, сижу и недоумеваю про себя: какого черта все так, а не иначе? Что же до самого магазина, то теперь он напоминал алкогольный морг, в котором каждые несколько минут выносили и пересчитывали жертв и героев глобальной, всечеловеческой депрессии. «Проблемы существования мы решаем несуществованием», – срывалось с закупоренных глоток в шаге от бездны… Еще несколько дней назад (дней ли?) стеллажи буквально валились от тяжести различных и дорогостоящих вин да и не только вин, хотя маркет в основном только ими и славился, по мнению экспертов. Что же до меня, то я, по правде говоря, и не надеялся откупорить хотя бы одну бутылочку настоящего вина в одной из этих запечатанных коробок, а не того порошкового дерьма, которым я привык давиться. Во всяком случае, не в этой жизни. Одни лишь наклейки с изображением уже несуществующих в прежнем виде бульваров, винокурен всех стран и миров, до которых все равно не добраться, будоражили или, во всяком случае, могли взбудоражить потрепанные трудовые книжки, вычитывающие целые месяцы, а то и годы жизни за одну лишь бутылку. Мари меня спрашивала: «Дорогой, а мы можем на этой неделе себе это позволить?» И даже это теперь пустое! Бутылки заветных панацей опечатаны, арестованы и подлежат немедленной депортации из коридорного мира вслед за несчастными диссидентами. И как нам теперь бороться с жизнью?

Со служебного входа периодически появлялись безликие сотрудники в меланхоличных синих цветах. Следом за ними в проходе осторожно семенили согнутые спины рабочих, что парами пытались затащить очередную коробку в помещение. Бац! Неосторожный шаг об дверной порог, и короб готов отправиться в длиннющий штраф, размером в годовую заработную плату рабочего. Шум падающих тел, застрявших в двери, звонкий лязг бутылок, крики. Страшно. Но повезло: напарник удачно подстраховал так, что боковой частью короб упал на грудь рабочему, не размозжив тому голову. Сдавленные стоны. Бедолагу обступили со всех сторон, прибежали даже со второго этажа проверить, что внизу там стряслось, и как заметили огромный неестественно наклоненный короб, под таким углом больше похожий на гроб, а под ним несчастного рабочего, что напрасно тужился обеими руками приподнять свою ношу, так сначала обнесли бедолагу всем, что первое в голову приходит в такие моменты, а потом уже дружно принялись его вытаскивать. Активнее всех в этом, конечно же, принимал участие сам пострадавший, и только идиотская улыбка на его смуглом лице и красные уши под засаленной шапкой спасали от уничижительной брани коллег по цеху и старших работников маркета. Коробку на месте же вскрыли. Бутылки оказались в целостности, только на некоторых из них показались легкие царапины. На довольном лице рабочего что-то вроде «Но не разбил же!» Инцидент быстро замяли, провинившийся больше не показывался на виду, и следующая пара уже с удвоенной осторожностью засеменила по помещению мелкими шажками, каждый из которых обещал надломиться.

Все разбрелись кто куда. Из общей группы сотрудников алкомаркета, что как пчелы метались по всему помещению, хаотично, без какой-либо цели, но с важным видом деятельности, отделилась знакомая мне рабочая пчелка, что, тоже заприметив меня, сначала перекинулась парочкой слов со своими приятелями, хлопнув одного из них по плечу – мол, все схвачено, а потом уже двинулась в моем направлении.

Мне нужно было только напоминание звуков или каких-то более-менее ярких воспоминаний, чтобы вспомнить имя… Одного лишь напоминания было бы достаточно. Тщетно. Умопомрачительный быт и однообразие дней таки взяли свое. Безразличное улыбчивое лицо в две-три черты, чтобы различать, где глаза, а где ротовая полость, с пугающей целеустремленностью приближалось ко мне. Знакомое басистое «О-о-о-о, кого я вижу. Мо-о-о-риц, боже мой, боже мой, что ты тут забыл?» ударило мне по ушам.