Низвержение Зверя

Так вот – эта женщина-генерал приехала не за мной: увы, экс-принцессы, опустившиеся до положения частных лиц, нынче не в цене. Она прибыла для того, чтобы увидеться с Мартой, Урсулой и другими их товарищами по заключению. И тут открылся поразительный факт: все эти дети оказались членами антифашистской подпольной группой, называвшей себя «пиратами Эдельвейса». Сеньора Антонова собрала этих молодых людей вокруг себя и на хорошем литературном хохдойч (не то что лжехрамовники) наговорила им много приятных хвалебных слов, назвав светлым будущим Германии… А потом она торжественно вручила «пиратам» документы, полностью уравнявшие их с гражданами Советской России, а также, в знак их изменившегося статуса, распорядилась вместо тюремного полосатого тряпья выдать им русскую военную форму без знаков различия, добавив, что этим путем пройдут не только они, но и вообще все немцы, боровшиеся с фашизмом или помогавшие русским в этой борьбе. Кроме того, из ее слов ясно проистекало, что как только государство Гитлера потерпит окончательный крах, вся Германия без остатка войдет в состав Советской России, и тогда другим немцам еще потребуется заслужить то, что у этих девушек и юношей есть уже сейчас.

А еще я узнала, что русских диверсантов-лжехрамовников послали как раз спасти этих молодых людей, ну и всех остальных просто за компанию, потому что те оказались поблизости. Весьма уничижительная оценка моему самомнению, но, впрочем, я не в обиде… Все кончилось хорошо, и при имеющихся обстоятельствах для меня совершенно неважно, что русские кинулись спасать не меня, а этих молодых людей.

Впрочем, покончив с «пиратами Эдельвейса», сеньора Антонова обратила внимание и на мою персону. Сама подошла, а не распорядилась, чтобы меня позвали туда, где она находится.

– Здравствуйте фрау Мафальда, – также по-немецки сказала она мне, окинув мою особу взглядом с ног до головы, – я очень рада вас видеть, поскольку слышала о вас много хорошего. Право слово, мне очень жаль, что ваш отец погиб такой нелепой смертью. Он был неплохой человек, и поступи он по-другому в тот злосчастный день – и, думаю, мы с ним смогли бы найти общий язык. А вот вашего брата мне ничуть не жалко, ведь это именно он сначала послал в помощь чернорубашечникам на улицы Рима карабинеров подавлять народное возмущение, а потом приказал охране Квиринальского дворца оказать вооруженное сопротивление нашим солдатам. А они – не праздношатающаяся публика, а люди, привыкшие всеми средствами принуждать врага к капитуляции или смерти…

– Мне уже все объясняли, – проговорила я, испытывая странное смущение перед этой железной синьорой, – но все равно спасибо за соболезнования. А что касается моего брата, то он… как бы это вам сказать… был неуравновешенным, жаждал военной славы, и ваша победа ставила крест на всех его устремлениях. Отец собирался подать в отставку, передав трон Умберто, но, к нашему разочарованию, теперь у меня в живых больше нет ни отца, ни брата, да и сам символ монархии рухнул в грязь… – Голос мой предательски дрогнул.

В глазах сеньоры Антоновой промелькнула ледяная усмешка.

– В Италии, помимо всего прочего, пало в грязь государство, – сказала она, – и нас так и подмывает, организовав на севере Гарибальдийскую Советскую Социалистическую Республику, передать юг в распоряжение Ватикана с целью устройства там расширенной Папской Области. В противном случае ваша страна в обозримом будущем будет напоминать помесь борделя с восточным базаром: шумно, ярко, крикливо и крайне безнравственно…

Я промолчала. Муссолини потому и оседлал Италию на долгих двадцать один год – разные силы с севера и юга не смогли определиться и дать ему бой. Но я не стала пояснять этот момент. У меня оставался еще один вопрос, после решения которого я собиралась держаться от сеньоры Антоновой подальше.

– Сеньора Нина, скажите, я смогу поехать в Болгарию в гости к свой сестре Джованне? – спросила я.

Она еще раз осмотрела меня с ног до головы, вздохнула и сказала:

– А почему нет? Я даже помогу вам выправить документы и устроить на попутный воздушный рейс. У нас иногда бывают соответствующие оказии.

И почему-то именно в этой ее фразе мне отчетливо послышалось немного сочувствия и доброты – и я поняла, что не все в этой женщине сделано из крепкого металла, что душа у нее такая же живая, как и у прочих, у обычных, подобных мне людей, сделанных из плоти и крови…

25 июля 1943 года. 13:35. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Командир отдельного южноафриканского полка специального назначения имени генерала Де ла Рея майор Пит Гроббелаар.