Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Должно ли и мне следовать общему заблуждению, должен ли и я надеть повязку на глаза только потому, что остальные продолжают быть пугливыми и недальновидными?

Предприятие требует от нас расширения рынка: для этого потребовались строительство нескольких новых станций в России, завод в Батуме и корабль для экспорта на Балтийском море. Всё это сейчас создано, готово и начинает работать.

И теперь я стою здесь с этим поистине грандиозным творением, законченным и завершенным во всех его частях, свободный от каких‑либо существенных долгов, помимо твоей и моей ссуды на сумму 2,5 миллиона рублей. Если общество – бездумно и пугливо, как всегда – теперь отказывает мне в кредите, я отвечаю – я справляюсь всё равно, хоть с меньшей прибылью, но справляюсь!

Кредиты в результате были получены, опять же благодаря Альфреду. Успех его нового динамитного треста подействовал, по словам Людвига, как «электрический ток» на финансовый рынок Петербурга. «Бранобель» снова встал на ноги, хотя и такие же шаткие, как в 1883 году. Теперь компания могла заложить произведенный и складированный керосин как в петербургском Частном коммерческом банке, так и в Российском государственном банке. Это был первый случай в России, когда керосин был принят в качестве залога. В государственном банке Людвиг продолжал пользоваться личным кредитом в размере двух миллионов рублей. И опять же, как и много раз до этого, протянуло руку семейство Стандертшельдов – на этот раз она принадлежала Гюго, разбогатевшему на посту управляющего Ижевским оружейным заводом и одолжившему компании 200 тысяч рублей.

В следующем году, похоже, значительных изменений в компании не произошло. Переговоры с Ротшильдами и «Стандард-Ойл» были приостановлены. Финансы компании были тем не менее консолидированы, что явствует из того, что дивиденды за 1887 год составили 6 процентов. Людвиг продолжал верить в свое «грандиозное творение» так же твердо, как и раньше. Из Бад-Эмса, где он в этом году отдыхал, он написал 1 июня письмо Роберту, в котором заявил, что «доволен ходом событий», добавив:

Времена тяжелые для всех и во всех отраслях; приходится довольствоваться меньшим, чем прежде, и быть довольным, пока революция не сметет сразу всё имущество и право собственности. Поэтому я часто говорю своим детям, что работа и знания, я имею в виду не книжные знания, а способность что‑то создавать, – это наш единственный залог будущего. Наша компания полностью сформирована, это цельная компания, независимая от чьих‑либо прихотей; в техническом отношении она так совершенна, что ничто не может превзойти ее. Наши конкуренты не могут создать ничего лучшего. Для процветания нужны только работа, забота, добрая воля и здравый смысл; завершение этой программы – дело молодого поколения. Я надеюсь, что они ее выполнят, и поэтому спокойно смотрю в будущее.

Письмо пророческое. Молодое поколение Нобелей выполнило программу Людвига с честью, и компания со временем превратилась в нефтяную империю. К сожалению, его опасения насчет революции, которая «сметет всё богатство и право собственности», тоже оправдались.

Церковь Св. Екатерины в Санкт-Петербурге. Акварель Хьюго Бакмансона

Конец эпохи