Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

За довольно короткое время, проведенное в Баку, Роберт обзавелся множеством влиятельных знакомств, что неудивительно. Благодаря успехам Людвига в Петербурге и Ижевске фамилия Нобель открывала многие двери – не в последнюю очередь в военных кругах. Ведь семья обладала полезными контактами в высшем политическом и военном руководстве, включая великих князей и императоров, еще со времен отцовского завода, морских мин и Крымской войны. Нобель был солидным брендом, и Роберт умел извлекать из него пользу. Во время разведок на Челекене он пользовался безоговорочной поддержкой генерала Николая Ломакина, который с мая 1874 года был командующим армией в Закавказье, командиром Красноводского гарнизона и, по словам Роберта, человеком чести. Именно благодаря ему Роберт смог в обход других производителей перенять контракт де Буров на Челекенe. Поддержка Ломакина означала также помощь практического характера. Для переправы на Челекен он предоставил в распоряжение Роберта казенную лодку, а когда Роберт выразил опасение, что «враждебные текинцы [тюркское племя] собираются переправиться на Челекен», генерал послал туда вооруженные пушками парусные корабли. Доброжелательность Ломакина объяснялась не только уважением к нобелевскому имени, но и искренним восхищением тем, чего Роберту удалось достичь за столь короткий срок. Во время посещения острова генералу «весьма по душе пришлись все сооружения». Рабочие и жилые помещения, включая кухни, отапливались нефтью, что было редкостью в Баку. Кроме того, «даже выпечка хлеба производилась на этом топливе, никогда и нигде ранее для этого не использовавшемся». То, что восхищение Ломакина было искренним, явствует из его письма другу: «На Челекене на участках Нобеля добыча нефти идет на правильных, рациональных началах. Из двух буровых скважин идет уже нефть фонтанами, на первом – с глубины десяти сажен, а на втором, более значительном, – с двадцати сажен глубины. Устроилась уже там целая маленькая шведская колония из чистеньких, опрятных домиков».

Не имея предварительных знаний о дистилляции керосина, Роберт за короткое время не только освоил этот процесс, но и, по его собственным словам, «даже смог усовершенствовать его». Похоже, он первым в Баку использовал каустическую соду для очистки керосина – метод, изобретенный немецким химиком Германом Фрашем. По оценкам Роберта, он смог бы производить 150 – 200 тысяч пудов первосортного керосина в год из плохой бакинской нефти и 400 тысяч пудов из челекенской. Островное сырье давало не менее 50 процентов чистого керосина. Другими словами, перспективы были «светлыми» (любимое прилагательное братьев Нобель, когда речь шла о нефти). Дело было, по мнению Роберта, «крупным», о чем он сообщил торжественно Людвигу: «Помимо чувства большого превосходства перед всеми здешними, я ощущаю всю силу, необходимую для превращения этого дела в нашу монополию. Я убежден, что через несколько лет всё производство керосина в России будет в наших руках. А когда будет построена железная дорога из Баку в Поти, нам откроется весь мировой рынок».

Пророчество оказалось на редкость точным.

Роберт и Людвиг

Намереваясь в 1876 году основать собственную фирму Роберт Нобель & Компания, Роберт нуждался в технической и финансовой помощи Людвига. В сентябре 1875 года он отправился в Петербург, чтобы обсудить дальнейшее развитие дела со своим братом, которому заранее прислал подробные расчеты стоимости строительства нефтяных резервуаров, трубопроводов и т. д. на общую сумму 50 тысяч рублей. В текущем, 1875 году Роберт не рассчитывал на получение какой‑либо прибыли, однако в следующем квартале компания должна была стать «значительным делом», а еще через несколько лет – «одной из крупнейших в стране». Это была третья поездка в столицу для отчета по делам и обсуждения будущих перспектив с Людвигом. Причина, вынудившая его преодолеть этот обременительный путь, заключалась в медлительности почтового сообщения. В летнее время письма доходили за две недели, а зимой – за шесть. Кроме того, письма могли разминуться в пути, что усложняло обмен мнениями и принятие решений. Поскольку в течение летних месяцев «можно обменяться всего лишь шестью мыслями, а в течение зимнего полугодия всего лишь тремя, – сумма была девять мыслей в год», Роберту иногда приходилось действовать, не посоветовавшись с Людвигом, о чем он сожалел. Разумеется, девять мыслей в год для напряженных нобелевских умов были голодным пайком.

О том, что Роберту во время этого визита удалось убедить Людвига в перспективах своего проекта, свидетельствует письмо, которое последний написал Альфреду и в котором предложил принять участие в нефтяном деле: