Ночь

Первое, что я почувствовал при пробуждении, был лютый холод. Как и в прошлую ночь, я совершенно не представлял, сколько спал. Без сигналов Гацака счет времени, проводимого на ходу или лежа, стал абсолютно относительным. Ноги вынесли меня на тропинку, я почти бежал вперед, представляя себе зажаренную свиную колбасу, которую куплю на Ферме (если до нее доберусь). Лямки рюкзака поскрипывали от быстрой ходьбы, Герда вяло трусила рядом, явно не одобряя выбранный мной темп. Именно в этот момент я впервые увидел идущего.

Надо сказать, что света вокруг стало как будто чуть больше и цвет неба изменился, став серебристо-туманным, а не медным, как в Грушевке. Возможно, пелена, отделявшая наши белые снеги от загадочного источника света, на который намекал Рейтан, стала тоньше. Так или иначе, бредя сквозь белое поле, я ясно видел частокол сухого камыша далеко впереди. И вот из небольшого зазора в этом сухостое выскользнула черная фигурка. До нее было довольно далеко, но было видно, что это человек, он один, с ружьем за спиной, и идет быстро.

Тут случилось нечто неожиданное: я еще больше ускорил шаг, чтобы нагнать его и спросить, сколько осталось до Фермы. Но он, не меняя темпа, взял значительно левей тропы. Причем сделал это автоматически и без колебаний, так, будто это было негласным правилом для всех встречных в пустошах. Я направился к нему, но он, заметив это, резко остановился. Когда до фигурки оставалось шагов сто, человек снял с плеча ружье. Герда рыкнула и собралась уже бежать и откусывать ему гениталии.

– Рядом, – спокойно скомандовал я ей и тоже остановился.

– День добрый! – крикнул я человеку, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более приветливо. – Я только спросить хочу! – Я поднял руки вверх, показывая, что намерения мои самые благонадежные.

Человек, рассматривая меня, ничего не ответил. Я сделал несколько шагов навстречу. Он крикнул:

– Стой! Ближе нельзя. Буду стрелять.

– Скажите, пожалуйста, далеко ли до Фермы? – спросил я.

– Сорокет кэмэ. По трассе, – глухо буркнул он.

– Извините, пожалуйста, может, у вас найдется чего пожевать? Очень есть хочется, а по дороге ничего и нет.

– Так не делается, – спокойно ответил встречный.

– Я хорошо заплачу! Бутерброда бы какого. Или колбасы. Хоть что-нибудь. Живот ноет, аж кишки в бантики завязываются.

Человек постоял с минуту, уставившись на меня, и снова произнес:

– Так не делается. Видишь человека – забирай на несколько шагов правее, и он делает то же самое. Иначе можно стрелять. Так не делается.

– Помираем с голодухи с собакой, – решил я прикрыться ее величеством.

– Свиной стейк. Целый хлебец и кусок сала размером с камень-кресало. Десять цинков, – предложил он. Цена была космической, но что сделаешь. – Я положу мясо на землю и отойду на сто метров. Ты забери и положи цинк. Если обманешь, буду стрелять!

– Договорились! – чуть не захлопал я в ладоши.

Пока мы танцевали этот танец купли-продажи, я понял, что человек был шахтером: на это недвусмысленно указывали не только его манеры, но и М-16 с подствольным гранатометом. Если бы он был бандитом, мог бы легко срезать меня очередью из своего пристрелянного ствола. Но у шахтеров свой кодекс. Мы уважительно разошлись, я свернул к леску в чащобу, наломал ельника, развернул пластиковый пакет и нашел там толстенную, щедро посоленную и как следует пропеченную свиную полендвицу. Про то, как я ел ее, обжаренную на двух веточках до хрустящей корочки, люди Земли когда-нибудь сложат эпическую поэму. В нем найдется место и для привкуса дымка, и хруста крупных кусочков морской соли на зубах, и Герде, которая смотрела на меня, как жена Бога, должно быть, смотрела на Бога, когда он создавал этот мир. Конечно, нашелся маленький кусочек и для нее. Глотая его, она жмурилась от наслаждения.

Как всегда после горячей еды, настроение резко пошло в гору, а желание куда-то идти упало до нуля. Я еле-еле лениво переставлял ноги, и следующие сорок километров в голове крутились разные – самые изобретательные – варианты привлечения некрупных четырехлапых созданий с хвостом для перемещения сильно наевшего человеческого тела. Герда мое настроение чувствовала и потому держалась немного поодаль. И только разлитая по ногам и рукам лень не позволила мне предметно заняться ее запряжкой.

Ближе к Ферме встречные стали попадаться чаще. Я больше не чудачил и, увидев фигурку, дисциплинированно забирал в сторону, чтобы не провоцировать стычку.

Ферма выскользнула из-за поворота без предупреждения: стоящая прямо у дороги, она задней стороной врастала в лес. Над хозяйственными постройками доминировал тяжелый кирпичный форт, построенный в варварском романском стиле, распространенном в девяностые годы прошлого столетия.