Ночь борьбы

Он разговаривал со мной и бабулей? Теперь мы не можем покинуть кабинку. Нам придется оставаться в ней до тех пор, пока все, кто сейчас находится в туалете, не выйдут и не разойдутся достаточно далеко от туалета, к своим гейтам и на свои самолеты. Но за это время появятся новые. Как нам сбежать? Я написала маме: «Бабуля загнала меня в мужской туалет». Мама прислала еще больше сердечек и смайликов. Потом она написала, что сейчас на репетиции, но мы поговорим позже. Она любит меня вот как сильно. И прислала неправильный смайлик со скелетом, или, может быть, она пыталась сказать, что любит меня до смерти.

Все остальное в моем сознании размыто. Я пыталась отличить голос своего «я» от реальной ситуации. Это первый шаг в процессе дереализации. Раньше мама записывала все эти шаги на листе бумаги, приклеенном скотчем к стене спальни, прежде чем сорвала его. Каким-то образом мы с бабулей выбрались из туалета, и мужчинам, которые нас видели, было все равно, кроме одного старика, который сказал: «Мои сестры, мои сестры», когда мы проходили мимо него. Бабуля объяснила, что он так сказал, потому что для него неприлично находиться в туалете с незнакомыми женщинами, и поэтому он должен был назвать нас своими сестрами, и, таким образом, по его мнению, мы стали его семьей. Затем потребовалось восемьдесят часов, чтобы пройти проверку безопасности с бабулей и всей этой канителью – она произносила это слово словно название итальянской пасты. Женщина из службы безопасности обнаружила в бабулином чемодане фермерскую колбасу и сказала, что придется сдать ее в багаж. Колбаса была для Лу и Кена. Это была их любимая еда. Они ели ее без остановки, когда были детьми в старом городе беглых русских, но во Фресно они не смогли нигде ее найти. Они искали повсюду. Женщина сказала бабуле, что колбаса не может лететь на международном рейсе. Бабуля не хотела возвращаться сдавать багаж, поэтому отдала колбасу. Женщина сказала: «О, неплохо», когда увидела бабулин лак для ногтей.

– Как он там называется, Суив? – спросила бабуля.

– «Леди с яйцами», – сказала я.

– Именно, – сказала бабуля.

Я поняла, что бабуля уже очень устала, потому что она без боя отдала фермерскую колбасу и сказала женщине из службы безопасности, что это ей на обед. Женщина сказала, что стала вегетарианкой с тех пор, как увидела ужасающий документальный фильм о мясной промышленности, но она узнает, не хочет ли колбасу ее коллега с другой рентгеновской ленты, потому что он ест все, что попадается ему на глаза. Бабуля сказала, что это хорошая колбаса! Ей пришлось уговорить свою подругу Уайлду купить ее в Китченере на черном рынке:

– …так что скажите ему, чтобы он ею наслаждался!

– О, он насладится! – сказала женщина. – Он такой мясоед!

Бабуля заметила:

– Этот мужчина мне по сердцу!

Женщина пожелала нам с бабулей отлично провести время в столице изюма и привезти домой солнышко. Она помахала нам своим сканером, и бабуля ей отсалютовала.

Я припарковала бабулю в секции для инвалидных кресел около гейта и отправилась покупать ей маленький черный кофе и булочку с отрубями. Я пошарила в рюкзаке, чтобы убедиться, что все ее таблетки, обезболивающие, нитроспрей и наши паспорта все еще на месте. Там же было мамино задание, чтобы делать пометки в самолете. Бабуля достала из сумочки «Мертвую жару», чтобы почитать, пока я хожу за едой. Когда я вернулась, она спала. Я села рядом с ней и глубоко вздохнула. Меня беспокоило, не косоглазая ли я. Я попыталась заставить свои зрачки сдвинуться к внешним краям глазных яблок. Бабуля фыркнула во сне. Какой-то подросток резко поднял голову от телефона, как будто услышал, как ему на ухо шипит удав. Было объявлено, что люди, нуждающиеся в помощи, могут сесть в самолет прямо сейчас. Я не знала, касается ли это нас. Такое ощущение, что касается. «Мертвая жара» упала с бабулиных коленей на пол. Потом подошла женщина из авиакомпании и сказала мне, что объявление касалось нас. Она взяла бабулину книгу и протянула мне.

– Ой, какая короткая! – сказала она. Я объяснила ей, что это только одна секция. Я проверяла ее на этичность. Ей было все равно. Бабуля мгновенно проснулась, как будто притворялась спящей, и исполнила сидячий победный танец.

– Вперед, Суив! – сказала она. – Загружай меня!

Я начала перекладывать чемоданы на бабулю, но женщина из авиакомпании сказала, что будет толкать инвалидную коляску, чтобы освободить мои руки для чемоданов. Бабуля и женщина двинулись с места, разговаривая и смеясь над своей дряхлостью, и мы погрузились в самолет с другими людьми, которым нужна была помощь. В какой-то момент бабулиной жизни кто-то, должно быть, угрожал убить всю ее семью, если она не попробует подружиться с каждым встречным.