Ночь черного хрусталя

— В одной из этих спаленок, — сказал Докинг задумчиво, — какое-то время содержался наш Томпсон Одинга. Хороший работник… был.

— Если бы он оставался в сознании еще полчаса… Поверьте: мы ничем не могли помочь ему.

— Не сомневаюсь. Но мне хочется найти именно его комнату.

«Сентиментальность, — подумал Милов. — Впрочем, не ему одному нужно что-то найти именно тут…» Вслух же сказал:

— К сожалению, тут на дверях нет табличек. Будем просматривать все подряд.

— Да, придется. Вы же знаете, Милов: мы всегда стараемся оставить в таких местах след, понятный лишь своим.

— Ну что же, раз вы считаете нужным…

Они пошли осматривать спальню за спальней. Докинг внимательно обследовал двери, стены… И в третьей по счету нашел то, что искал.

— Докинг! Посмотрите сюда!

Милов всмотрелся.

— Единица по-моему. Тройка…

— Сто тридцать два! Это его номер. Ну-ка, помогите отодвинуть койку.

Отодвинули без усилий. Докинг наклонился, стал всматриваться в ту часть стены, что была прежде загорожена от взглядов изголовьем.

— Вот! Вот! Он выцарапал…

И разочарованно выпрямился:

— Всего два слова: «Смотреть внутри». Не совсем понимаю.

— Возможно, — сказал Милов, — это значит, что мы должны осмотреть весь дом, как следует?

— Не уверен. Но осмотреть, конечно, нужно.

Двинулись дальше. Вскоре комнаты стали попадаться уже

другие: куда более комфортабельно обставленные, и рассчитанные, судя по всему, каждая на одного обитателя. Вместо больничных коек — нормальные кровати, столы, шкафы, тумбочки, зеркало на стене, а в одной даже трюмо. Докинг смотрел кое-как, поверхностно: покойный Одинга к персоналу не принадлежал, а это явно были помещения если не хозяев, то, во всяком случае, служащих. Милов же вглядывался во все очень внимательно, открывал шкафы, ящики столов. В комнатах в смысле всякого барахла было по-разному: в большей части их в шкафах висела одежда (очень немного, и главным образом — солдатские защитные брюки и куртки), валялось по паре обуви — где солдатские башмаки, где легкие здешние сандалии. Кое-где — по книжке-другой в пестрых мягких обложках. Обитатели этих комнат явно намеревались вернуться — иначе вряд ли оставили бы свои бритвы, флаконы с пеной, лосьоном… В общем, все выглядело достаточно безлико, как в провинциальной гостинице. Докинг совсем заскучал — они теряли время зря. Милов же был более любопытным. В комнате, где стояло трюмо, он даже принюхался, уловил запах духов: здесь наверняка располагалась женщина. Милов настолько был увлечен осмотром, что задел за стоявший перед трюмо кожаный пуф и едва не упал — налетел на зеркало, во всяком случае. Медленно выпрямился, сунул руку в карман, вынул платок, вытер ладони, лоб. Докинг, отвернувшись на шум от окна, в которое глядел, только покачал головой. Двинулись дальше. Милов положил платок в карман, стараясь не очень помять уже лежавшую там записку, крохотный клочок, засунутый между стеклом и рамой зеркала. Послание это он хотел прочесть потом, в одиночестве. Кивнул Докингу, и они двинулись дальше.

Через час с небольшим они уже точно знали, что Приют покинут. Хотя, надо полагать, не навсегда: оборудование осталось, даже кое-что из съестного (консервы, ничего из портящегося), в кладовой — запасные халаты, постельное белье, коробки с ампулами — там были, впрочем, лишь новокаин и дистиллят, ничего более выразительного. Выезжали отсюда в немалой спешке; это было понятно хотя бы по тому, что в операционной, например, — а судя по столам, инструментальным шкафам, бестеневым лампам, это помещение именно для операций и предназначалось, — было не убрано: валялись окровавленные бинты, салфетки, на грязном плиточном полу — следы какой-то каши, что ли?.. И запах стоял удушливый, чуть сладкий: запах недавней крови.

Милов опустился на корточки; ножом соскреб с пола остатки этой самой каши. Понюхал осторожно — держа на расстоянии, пальцами другой руки создавая легкий ветерок; поморщился. На одном из операционных столов, отыскав местечко почище, разворошил кашу клинком ножа, вгляделся, пригнулся почти вплотную, еще посмотрел. Оглянулся: Докинг в этот миг рассматривал инструменты в шкафу. Милов быстренько сунул горсть этой каши в карман. Не в тот, где лежала записка, все еще не прочтенная. Вытер руки. Поднялся, отряхнул колени. Спросил Докинга:

— Кстати: куда и почему все отсюда сбежали, как вы думаете?

— Пока никак. Возможно, это мы их спугнули. Но теперь их просто необходимо найти — вы понимаете, Милф, эта операционная полностью укладывается в мою версию относительно тканей. Мы на верном пути! Обождите минутку, я тут еще кое-что хочу посмотреть… Дьявол, а это еще что за грязь?

— Просто грязь, — ответил Милов спокойно. — В спешке все бывает.