Ночь черного хрусталя

- Я этого не сказал бы, - усмехнулся Милов. - Природу мы душили не меньше вашего, а может быть, и больше. Беда в том, что у нас итак было слишком много запущенных болезней - и наших собственных, и ваших недугов, которые мы усваивали, добиваясь ваших успехов. Так что об этом нашем общем, всепланетном раке - ваше сравнение, Ева, кажется мне очень точным, - мы думали никак не больше вашего, а действовали, пожалуй, меньше, - хотя поразговаривали, безусловно, вдосталь, что есть, то есть. Но ведь рак не из тех болезней, которые можно заговорить, больной и под гипнозом преставится благополучно, если насквозь в метастазах… А у нас еще и традиция сработала: ждать, пока вы начнете, чтобы на вашем опыте убедиться, что дело стоящее… Давняя привычка: во всем, кроме политических экспериментов, начинать вторым номером, за вами - чтобы было, кого догонять. Да тут сперва и поартачиться можно было: это, мол, только у них так, исторически обреченных и разлагающихся, а у нас такого даже и по теории быть не должно; и лишь вволю на сей счет поупражнявшись, просили: «Поднимите нам веки» - и убеждались: ну да, то же самое, те же симптомы - возрастные болезни мы долго понимали как политические, хотя это недуги не общественного строя, а всей цивилизации… Понимаете, руководство - ваше, наше ли - тоже ведь находится внутри опухоли, как же ему так сразу взять да себя - ножом, пусть и хирургическим… Это ведь каково - решиться! А даже и решившись - еще ведь и знать надо, как резать да как потом зашить, речь-то уже не о смене плановой экономики на рыночную или наоборот, речь - о смене цивилизации, не больше, не меньше! А в этом - исторически - мы очень робки. Хотя и новое общество строили, и все такое, но ведь строили в рамках все той же, не нами придуманной цивилизации… Вот если бы мы с самого начала сказали себе и всему миру: не догонять то, что устремлено в тупик, не по социальной своей структуре, но из-за в корне неверного отношения к обитаемой нами планете, не догонять, а - идти другим путем! Строить иную цивилизацию, а не другую общественную или государственную форму в рамках все той же, технологической, которая и по сути своей более ваша, чем наша, - потому что вашим способом жизни она и порождена. Иную цивилизацию! Подите-ка решитесь! А ведь больной канцером - он, как известно, старается в него не верить: верить страшно, тогда надо начинать о душе думать!.. И мы утешаемся: ну, какой там рак, это язвочка, гастритик какой-нибудь, ну, попьем таблеточек, в крайнем случае - лучевую терапию, но и это уже из чистой перестраховки, только чтобы домашних успокоить. Да и времени нет болеть, работа продохнуть не дает! И ведь верно, есть работа, есть - а новообразованьице разрастается, а жизнь гибнет, вся планета гибнет, а безотходная технология - это то самое лекарство от рака, хотя и не стопроцентное, которое изобрели бы - да больной раньше помрет… Но вот приходит мгновение, когда больной вдруг понимает: нет, не язва, не воспаление какое-то - это он, что и называть страшно. И наступает сумятица, потому что глубокий животный страх только к ней и приводит. И от смертельного ужаса, конечно, многое может возникнуть: и кровь, и погромы - бей ученых, вон до чего довели; бей инженеров - понастроили, позатопляли, поизуродовали; бей начальство - докомандовалось, довело до ручки. И уж заодно, конечно, - бей инородцев, или иноверцев, или жидомасонов, или там черных котов - опыт-то во всем этом есть, он едва ли уже не в генетической памяти сидит… Так что, господин Граве, того, что у вас, может быть, сейчас происходит, опасаться, конечно, надо, но не в сторону отходить, а наоборот, стараться повернуть ко благу, чтобы не кровопускания устраивать кому-то, а заставить правительствующих, кроме разговоров, и дело делать - спасать природу и человечество любой ценой, если даже на первый взгляд она немыслимо дорогой покажется: жизнь-то дороже, а мы ведь сейчас сами себя в классическую ситуацию поставили: кошелек - или жизнь! Надо, надо кошелек отдавать… Вот почему и нельзя вам сейчас унывать, наоборот - к делу готовиться, ко множеству серьезных дел. Выше голову, господин Граве, выше голову!

Милов перевел дух, про себя удивляясь, что оказался вдруг таким оратором - хоть в парламент, хоть на народный съезд! Однако Граве по-прежнему шел молча, глядя под ноги, - то ли не убедил его Милов, то ли думал - и не мог прийти к окончательному мнению… Однако заговорила Ева:

- По-вашему, Дан, администраторы и ученые во всем и виноваты?

- Невиноватых, Ева, нет. Ведь пользовались-то плодами все - пусть не поровну, но пользовались, за малыми только исключениями. Все виноваты, и всем исправлять. Главное тут - не свернуть на другую дорожку, это легко сделать…

- На какую же?

Но еще и об этом говорить Милову не хотелось: достаточно уже сказал. Да и времени не осталось.

- Однако, прекрасные мои спутники, вот мы и пришли!

- Слава Богу, - пробормотал Граве.