Ночь, когда она исчезла

— Не могла бы ты… — начинает Таллула, ненавидя себя за то, что она это говорит, но ей нужно это сказать, потому что эти слова причиняют ей физическую боль, когда она находится рядом с ребенком, — Не могла бы ты не ругаться? Ты не возражаешь?

Скарлетт зажимает себе ладонями рот.

— Вот же дерьмо, — говорит она. — Извини.

— Ладно. Просто он в том возрасте, когда начинает пытаться говорить. И я бы не знала, что мне с ним делать, если бы это было его первое слово. Ну, ты понимаешь.

Скарлетт кивает и улыбается.

— Боже. Да. Конечно. — Она снова встает и засовывает руки в карманы пестрого блузона в стиле лоскутного одеяла. Ее волосы короткие и растрепанные, вокруг рта — россыпь прыщей. И все же у Таллулы перехватывает дыхание. — Почему ты мне не сказала? — снова спрашивает она.

Таллула пожимает плечами.

— Честное слово, не знаю.

— Так вот почему ты прицепилась к этому лузеру. Теперь мне понятно.

Таллула мгновенно ощетинивается.

— Он не лузер.

Скарлетт пожимает плечами.

— Да кто угодно.

Они стоят и пару мгновений смотрят друг на друга. Ной начинает тихонько хныкать и брыкаться.

— Мы с ним идем к пруду, — говорит Таллула. Она не добавляет: «Хочешь пойти с нами?» Но Скарлетт все равно идет за ней.

— Отказываюсь поверить тебе, Лула. Ты послала меня, потому что я целовалась со своим бывшим, а у тебя самой все это время был тайный гребаный ребенок.

Таллула строго смотрит на нее, и Скарлетт говорит:

— Боже. Извини, да. Просто я не могу… я хочу сказать, никто в колледже не знает, что у тебя есть ребенок. Я не понимаю, почему ты даже словом не обмолвилась об этом?

— Вообще-то это неправда. В колледже много людей, которые знают, что у меня есть ребенок, но это не те люди, с которыми ты когда-либо заговорила бы.

Скарлетт фыркает.

— О да! Главная злодейка — это я. Как всегда я, верно? И никогда кто-то другой. В любом случае кого это волнует. Главное, что ты хранила этот огромный секрет от меня, я же никогда ничего от тебя не скрывала. Никогда. Я всегда была с тобой абсолютно честна. Даже в то последнее воскресенье. Я могла бы выгнать Лиама, сделать так, чтобы ваши пути не пересеклись бы. Но я этого не сделала. Потому что хотя то, что я сделала, и было слегка подозрительным, я не хотела тебя обманывать. Я не могла тебе солгать. Я вообще не умею лгать. Это одна из моих самых больших проблем. Итак… это же надо… я имею в виду, вот это… — Она указывает на коляску. — Это просто… чудо.

Наконец они доходят до пруда. Таллула ставит коляску на тормоз и наклоняется, чтобы расстегнуть на Ное ремни и вытащить его.

— Это не одно и то же, — кратко отвечает она. — Совсем не то же самое.

Она достает из пакета ломтик черствого хлеба и отламывает кусочек. Ной выхватывает его из ее руки и пытается бросить в пруд, но хлеб падает к ногам Скарлетт. Скарлетт берет его, возвращает ему и говорит:

— Попробуй еще раз, дружище.

Она берет его руку и осторожно направляет ее в правильном броске. Хлеб падает на поверхность пруда, и она радостно восклицает.

— Дай пять! — говорит она, касаясь ладонью его ладошки. Ной с удивлением смотрит на нее. — Ты знаешь, Лула, я просто обожаю детей. Я даже говорила тебе, что люблю детей. Просто я ничего из этого не понимаю.

Таллула отламывает еще один кусок хлеба и вкладывает его в руку Ноя.

— Да, — говорит она. — Мне следовало тебе сказать. Ты права. Но я не сделала этого, потому что не хотела, чтобы ты… — Она умолкает, пытаясь подобрать слова, которые не выдадут ее обиды. — Я хотела, чтобы ты думала, что я такая же, как ты. В смысле такой же вольный дух.

— Но у тебя есть твой чертов парень! Может ли что-то ограничивать твою свободу больше, чем это?

— Да, но парень — это не навсегда. Ребенок — он да, навсегда. Куда пойду я, туда пойдет и он. Что бы я ни делала, я его мать. Каждый час, каждый день. На всю оставшуюся жизнь. А это, как ты понимаешь, ко многому обязывает.

— Черт возьми, Лула. Жизнь вообще ко многому обязывает. Ты и я, у нас были отношения, потрясающие, удивительные отношения, они были для меня самым важным, что когда-либо происходило со мной в этой жизни. С первой минуты в тот день в автобусе, когда я увидела тебя, я знала, я тотчас поняла, что будет дальше, что нам с тобой суждено быть вместе. А потом мы были вместе, и ты подарила мне такое, мать его… — Она смотрит на Ноя и умолкает. — Ты подарила мне такое счастье. И я знаю, знаю, что то, что я делала с Лиамом, это некрасиво с моей стороны. Но, наверно, я просто подумала, что раз в твоей жизни был Зак, раз уже ты делала секрет из нас с тобой, — она указывает сначала на себя, затем на Таллулу, — значит, между нами нет ничего серьезного.

Они обе хлопают в ладоши, видя, что следующая попытка Ноя бросить хлеб оказалась успешной и к нему быстро приближается стая уток. Скарлетт протягивает руку и гладит Ноя по головке.

— Боже, — говорит она. — Он просто чудо. Такое маленькое чудо.

Таллула чувствует внутри волну удовольствия, но вместе с тем страха. Она притягивает Ноя немного ближе к себе, и Скарлетт убирает с его головы руку.