Ночь, когда она исчезла

— Знаешь, — говорит она, — мы могли бы это сделать. Мы могли бы. Мне кажется, ты думаешь, что я просто красивая идиотка, не так ли? И я знаю, что я этому подыгрываю. Да-да. С людьми легче общаться, если они тебя недооценивают. Но я не идиотка, Лула. Я не первый день живу на свете и кое-что видела, видела гадкие вещи. Я выросла, извлекла для себя урок и… и… повзрослела. Младенец мне не помеха. Главное, быть с тобой. Но вопрос в том… готова ли ты быть честной в том, что касается нас?

Таллула вопросительно смотрит на нее.

— Ты имеешь в виду, рассказать людям?

Скарлетт кивает. Таллула снова смотрит на воду, на головы уток, ныряющих за намокшим хлебом, и пытается представить себя, как рассказывает разным людям о своей жизни. Мать восприняла бы все спокойно. Райан удивился бы, но осуждать бы не стал. Практически все, кого она знает в колледже, не стали бы ее осуждать. Есть только один человек, которому она не может это сказать.

— Я не смогу сказать Заку, — говорит она. — Он убьет меня.

— Убьет тебя? — Скарлетт делает большие глаза.

— Да, убьет.

— Ты это серьезно?

Таллула закрывает глаза.

Она представляет себе его лицо, то, как он стискивает зубы, когда чем-то недоволен, как бьет кулаком по неодушевленным предметам, когда чем-то раздражен, как раздуваются его ноздри, как он вскидывает подбородок, глядя сверху вниз на объект своего недовольства. А еще она помнит, как он крепко сжал ее руки, когда она сказала ему, что у нее нет на него времени, и представляет себе, как он сожмет их еще в десять раз крепче, скажи она ему, что бросает его ради девушки. Зак не либерал. У него нет времени на политкорректность. Он сын своей матери: зашоренный, эгоцентричный, зацикленный на самом себе, немного расист, немного гомофоб, немного женоненавистник. Все те вещи, которые не имеют значения, когда вам четырнадцать и вы влюблены, с годами, когда вы из ребенка превращаетесь во взрослого человека, начинают коварно прорастать на поверхность, и даже если сейчас все это пока не вырвалось наружу, она знает Зака достаточно хорошо и потому понимает: все это там есть. Она знает его достаточно хорошо и потому понимает: узнай он про ее роман со Скарлетт, он бы счел себя оплеванным, и это унижение наверняка выльется в ярость, и Зак силен и находится всего в одной вспышке гнева от того, чтобы делать ей больно, причем постоянно.

— Да, — отвечает она, открывая глаза. — Да. Я думаю, он бы это сделал.

— Боже мой, Лула. Он когда-нибудь бил тебя?

Она качает головой.

— Не совсем.

— Не совсем?

— Нет. Нет, не бил.

Скарлетт запускает пальцы в свои короткие волосы и взъерошивает их, отступает на пару шагов и снова делает пару шагов вперед.

— Боже мой, Лула. Это просто кошмар. Ты его вообще любишь?

— Раньше да.

— А сейчас?

Она пожимает плечами и шмыгает носом.

— Нет, — тихо отвечает она. — Уже нет. Не совсем.

— И ты хочешь провести с ним остаток своей жизни?

Таллула с силой трясет головой. Она чувствует, как ей на глаза наворачиваются слезы, и пытается их сдержать.

— Нет, — говорит она сдавленным голосом. — Нет. Не хочу.

— Тогда, Таллула, тебе нужно нафиг разобраться с этим. Тебе нужно от него избавиться. Потому что так жить нельзя. Ты не можешь прожить свою жизнь в страхе.

— Но как мне от него избавиться? — говорит Таллула. — Как?

Часть третья

— 37 – Май 2017 года

На следующий день, вернувшись домой из колледжа, Таллула берет Ноя на прогулку по деревне примерно в то время, когда она обычно укладывает его вздремнуть, а сама занимается с Заком сексом. Она переводит свой телефон в беззвучный режим, вставляет наушники и ставит музыку на полную громкость, не давая образу возвращающегося с работы в пустой дом Зака омрачить ее мысли.

Она заходит с коляской в «Ко-Оп» и ищет глазами Кезию. Она замечает ее в проходе с бакалеей, где Кезия ставит на полки упаковки с мукой.

— Привет, — говорит она.

Кезия оборачивается. Она смотрит на Таллулу, а затем на коляску. Увидев Ноя, она прижимает ладони ко рту и издает приглушенный писк.

— О. Мой. Бог. — Она убирает руки ото рта. — О мой бог, Лула. Он такой красивый.

Таллула улыбается, чувствуя приятное волнение в животе, которое она испытывает каждый раз, когда кто-то говорит ей, что ее сын красив.

— Спасибо, — говорит она. — Извини, что он спит. Но я обещала привезти его, чтобы показать тебе.

— Сколько ему сейчас?

— Одиннадцать месяцев.

— О мой бог. Как быстро летит время! Кажется, всего пять минут назад ты была беременна!

Таллула снова улыбается.

— Как Зак?

— Нормально. Ну, ты понимаешь.

— Все еще вместе?

— Пока вроде бы да, — сухо смеется она.

— С младенцем это тяжело, не правда ли?

— Да, — отвечает она. — Всякое бывает. Особенно когда живешь вместе. Вообще-то, я собиралась сказать: помнишь, ты говорила про встречу с остальными? Из школы?

— Да! — Лицо Кезии сияет улыбкой. — Конечно. Кстати, завтра мы собираемся пойти куда-нибудь. Просто в паб. Не хочешь с нами?

— С удовольствием, — бодро отвечает Таллула, чувствуя, что ее план сбывается. — Было бы здорово. Во сколько?