Ночь полководца

- Ну, как, профессор? Что вы там нашли? - спросил Рябинин.

Хирург утирал платком мокрое лицо, и в операционной запахло одеколоном.

- Придется полежать, генерал, - сказал он.

- И долго, вы думаете?

Юрьев посмотрел на командующего светлыми, сузившимися глазами.

- Боюсь, что довольно долго... - Отвернувшись, он заговорил с сестрой.

Врач госпиталя, молодой, с черными полубачками, опасливо взглянул на Рябинина, испугавшись за него.

Дивизионный комиссар ожидал Юрьева наверху, в комнате командира медсанбата. Выслушав сообщение профессора, он подозрительно насупился.

- Ночью, вы говорите? - переспросил он.

- Да... Или утром завтра, - Юрьев медленно подошел к окну и присел на подоконник.

- Но Рябинин не так уж плохо себя чувствует, - возразил комиссар, встав из-за стола.

- Через несколько часов у него начнется агония, - сдержанно ответил Юрьев.

- Ничего не понимаю... - все еще спорил Волошин. - Только что мы с ним разговаривали... Этой ночью он подготовил превосходную операцию.

Юрьев задумчиво смотрел на грязный, но уже по-весеннему блестевший двор, на зазеленевшие кусты, на лошадей с распушившимися гривами, на желтые наличники окон во флигеле, куда отнесли генерала... Черно-синяя ворона не спеша косолапила по ребру черепичной крыши.

- Ночью его можно было спасти, хотя бы ценой ампутации... - помолчав, проговорил профессор.

- Почему же не спасали? - закричал Волошин и осекся; бритая голова его стала пунцовой.

- Он не пустил к себе врачей, - сказал хирург. - Но, знаете, после ампутации он уже не смог бы командовать...

- Этой ночью он выиграл сражение, - сказал комиссар.

- Вероятно, выиграл, - согласился Юрьев, - но проиграл жизнь...

- Профессор, вылечите его, - с безрассудной требовательностью проговорил Волошин.

- Я не жду, чтобы меня просили об этом, - сухо сказал хирург.

- Может быть, есть какой-нибудь препарат? Должен быть... Мы пошлем в Москву самолет... - настаивал Волошин.

- Нет такого препарата... Пока нет... - не глядя на комиссара, ответил Юрьев.

- Как же так?.. - сказал Волошин, и хирург, обернувшись, увидел на его лице, обветренном, широком, нескрываемое осуждение.

"Какой же ты профессор после этого!" - словно говорил взгляд комиссара. И Юрьев, чуть вскинув голову, поправил, хотя и без надобности, жесткие манжеты в рукавах кителя.

- Я очень сожалею, поверьте... - вымолвил он.

- Ах, беда! - громко сказал Волошин. Он не находил виновника несчастья и от этого был еще больше расстроен.

В дверь постучали, и в комнату осторожно проник командир медсанбата. Комиссар, завидев Луконина, быстро направился к нему, и тот инстинктивно подался назад. Но член военного совета, проходя мимо, только скосил на врача серые, яростные глаза. Потом дверь за ним захлопнулась.

- Товарищ генерал-майор!.. - заговорил, волнуясь, Луконин. - Я исчерпал все средства... Командующий приказал охране не впускать нас...

- Если б он впустил вас, он не наступал бы сегодня... - Юрьев опять поправил манжеты... - Прикажите, пожалуйста, приготовить для меня стол. У вас не хватает хирургов... Я помогу вам... - сказал он.

- Слушаю... Спасибо, товарищ генерал-майор! - горячо поблагодарил Луконин.

- Не напрасно же я сюда приехал, - сказал Юрьев, вежливо и безучастно улыбаясь румяному, оробевшему, видимо, врачу.

Управление боем ускользало из рук командующего, несмотря на все его усилия. И не потому только, что он находился дальше, чем следовало, от своих наступавших частей. Хуже было то, что временами он плохо теперь понимал происходившее. Он стал странно забывчив и, выслушав донесение, замечал вдруг, что не помнит, о чем оно. Отдавая приказ, он умолкал на полуслове, тщетно стараясь восстановить в памяти начало фразы... Мысль Рябинина как будто внезапно иссякала, хотя он находился в сознании, - но лишь для того, казалось, чтобы сознавать свою немощь. Боль мучила его все сильнее, и ему уже трудно становилось противиться ей... Между тем телефоны часто попискивали, а адъютант то и дело докладывал о прибытии связных офицеров. Они входили, стуча сапогами, и в комнату врывался запах бензина, свежего ветра, мокрой земли... Вытягиваясь у койки, офицеры испуганно смотрели на пышущее жаром серо-желтое лицо старика.

Волошин сидел у стола, ожидая минуты, когда останется наедине с командующим. Уже не одно сострадание, но и прямая необходимость требовали от члена военного совета решительного вмешательства. Ибо, как ни велика была роль Рябинина в подготовке начавшегося сражения, его дальнейшее участие в нем стало грустной помехой... Адъютант увел, наконец, артиллерийского капитана, прискакавшего из штаба армии, и Волошин передвинул свой стул к койке.

- Сергей Антонович, а не пора ли вам отложить дела? Отдохнуть вам надо... - сказал он участливо, но так, будто не придавал своему совету особенного значения.

- То есть почему отложить? - спросил генерал. - Я бы отложил, да немец еще сопротивляется... - попробовал отшутиться он.

Однако глаза его за очками смотрели недоверчиво. Догадываясь об истинных причинах заботливости Волошина, он попытался уверить комиссара в их неосновательности.