Ночь с Достоевским

Нелли надулась и сказала, что она будет со мной. Все удивились странности явиться с таким букой; он ещё сделает, пожалуй, какую неловкость, да поедет ли ещё он? – Нелли была непреклонна. Наконец все разошлись по своим комнатам; в зале остались только Тёщин и Нелли. Подали огня. Нелли стала играть на фортепьяно, офицер сел подле неё. Я сидел в темной комнате против двери и смотрел на них; мною овладела приятная лень, звуки Carnaval de Vénise едва перебирали моими чувствами; я был в состоянии непонятного довольства и покоя, так что если бы мне сказали в ту минуту, что я должен завтра идти на смерть, – я не испугался бы. На душе у меня было светло и весело. Передо мной как в тумане рисовались две стройные фигуры.

– Довольно, перестань играть, сказал Тёщин, взяв руку Нелли, и голова его так близко наклонилась к ней, что чёрные его волосы коснулись её плеча. Звуки Carnaval de Vénise замерли, будто порвались; лицо Тёщина прильнуло к обнажённому плечу Нелли. Стены и стулья закружились у меня в глазах, дыхание замерло.

– Как ты хороша, Нелли! – сказал молодой человек.

– Перестань болтать вздор! – сказала Нелли, вставая со стула. Он обнял её, и они начали ходить по комнате.

– Отчего ты непременно хочешь иметь своим кавалером, Александра Фёдорыча?

– Для контраста, – отвечала она, смеясь весело.

– Плутовка! – проговорил молодой человек.

– Мне пора одеваться, – сказала Нелли.

– Погоди, ещё успеешь: я так редко вижу тебя одну. – И он притянул её к себе; но она вырвалась и смеясь бросилась из комнаты. Она скользнула мимо меня и её платье махнуло по креслу, на котором я сидел, и при этом движении струя воздуха как-то освежительно коснулась моего лица.

– Ты сегодня поедешь с нами на бал? – спрашивала меня Нелли, совсем одетая, выходя в залу.

Я отказывался сколько мог.

– Неправда, ты поедешь, ты должен ехать: я буду с тобой танцевать целый вечер. Она обвила мою шею бархатными руками; быстрые глазки её светились так близко, что у меня кружилась голова.

– Ну чего тебе стоит съездить? Ты сделаешь мне этим огромное удовольствие, говорила она, и голос её звучал особенно нежно и мягко. – Ты не откажешь, когда я прошу тебя так искренно! Ты так умён… прибавила она с хитрою улыбкой.

Я согласился.

Мы скоро отправились; в карете нас сидело четверо: я с Нелли, Тёщин и одна из сестер. Тёщин сидел против Нелли; всю дорогу они болтали. Я молчал; в голове моей был какой-то туман: недавно виденная сцена за фортепьяно так и мерещилась в глазах. Спутники мои заговорили о предстоящей свадьбе одной из моих сестер.

– А вы скоро выйдете замуж? – спросил Тёщин Нелли.

– Скоро, отвечала она с уверенностью.

– А за кого? Можно узнать?

– За одного старичка.

– Для контраста? – вырвалось у меня.

Нелли засмеялась.

Таковы были женщины, которых я встречал. Они не могли внушить симпатий. Где же та женщина, о которой я мечтал, не воздушная, блестящая нимфа, не образец кротости и смирения, а женщина-человек, со всеми человеческими достоинствами и недостатками? Вопрос о её судьбе волновал и мучил меня, и как часто сердце моё болело за неё!.. И явилась она: она не бросилась мне в глаза в первого раза и не поразила меня ничем; может-быть при других обстоятельствах я прошёл бы мимо, не заметив этой прекрасной души. В жизнь мою я не встречал подобной женщины! – Я знал женщин умнее, добрее, прекраснее, но не встречал другой Зенаиды. Было что-то особенное, самобытное в её характере и образе мыслей. Я познакомился с ней, когда она была невестой брата: это не мешало мне не обращать на неё внимания до тех пор, пока я не узнал её короче.