Ночь Саммерсенда

Он взял за основу отрывочную историю, которую я поведал ему: Лета в лесу, с венком на волосах, с тьмой в руках. Он запечатлел это с совершенной точностью. Я замираю и едва могу говорить.

– Ариен… – Начинаю я, затем запинаюсь.

Дрожащий свет фонаря превращает штрихи наброска в фигуру, пойманную в движении. Изгиб скулы Леты, спутанный водопад ее волос. То, как яростно она противостояла тьме.

Ариен оттягивает свой рукав.

– Это еще не окончательный вариант. И может… – он делает паузу, прикусывает губу, затем нервно вздыхает. – Я даже не настоящий художник. Может быть, икона будет неправильной.

Я кладу руку ему на плечо. Пытаюсь не обращать внимания на то, как дрожат мои пальцы. Яд покрывает каждый из моих суставов тяжелой полосой сплошного черного цвета. Как кольца, сделанные из тени.

– Я и представить себе не мог чего-то более прекрасного, – говорю я Ариену. – Ты передал в эскизе все совершенно правильно.

Он забирает пергамент. Одаривает меня легкой благодарной улыбкой. Я молча сижу рядом с ним и наблюдаю, как он добавляет больше деталей к изображению. В углах комнаты тени снова начинают смещаться. Перед моим взором мелькают все больше странных размытых форм.

Но я не отрываю глаз от страницы, пока Ариен работает. Думаю только об алтаре. Моих коленях на земле. О том, как моя голова низко склонилась перед этой новой иконой. О Лете, тянущейся ко мне. О лесе, наполненном багровыми, укутанными туманом деревьями за ее спиной.

Снаружи начинает стихать дождь. Когда я смотрю в окно, небо теперь окрашено в бледно-серый цвет. Ранний рассвет окрашивает комнату в цвет пепла. Дыма.

Тея держит готовую раму. Она небольшая и квадратная. Вырезанная с простым линейным узором. Дерево без прикрас, не покрытое лаком. На любом другом алтаре она бы выглядела слишком простой. Незавершенной. Но здесь, в ее руках, она похожа на реликвию, которую мы нашли в лесу. Погребенную под листьями и упавшими ветвями.

– Она идеальна, – говорю я ей. – Спасибо.

Застенчиво улыбаясь, Тея заворачивает рамку в кусок ткани. Она кладет ее мне в руки. Словно часть ритуала. То, как она держит ее, опустив глаза, с серьезным выражением лица.

– Будь осторожен, – говорит она. – Когда ты призовешь ее.

– Буду.

В молчании, поглощенные мыслями, мы готовимся покинуть это место на обочине дороги. Каждый из нас погружен в свои собственные мысли, когда мы ходим по комнате. Ариен осторожно сворачивает пергамент. Перевязывает его нитью бечевки, оставшейся от припасов Теи. Мы снова собираем сумки. Пока Кловер выходит наружу, чтобы подготовить лошадей, я занимаюсь очагом. Закрываю ставни на единственном окне.

Солнце отбрасывает бледные полосы на горизонт, пока мы едем по дороге. Мимо безмолвных полей, по голой, посеребренной инеем почве. Как только добираемся до леса, возвращаемся по тропинке, по которой прибыли сюда. Едем гуськом по тропе, которая вьется через лес.

Облака собираются низко, и ветер пронизывает холодом. Воздух тяжел от собирающегося дождя. И я все еще чувствую его, это притяжение тьмы. Настороженное наблюдение теней. Они тянутся ко мне, когда мы проезжаем под деревьями. По моему языку ползет вкус грязи.

Мы подходим к поваленному дереву. Вокруг него собираются тени, скапливаясь в вогнутых корнях. Я вижу размытое пятно, дрожь. Появляется фигура, очерченная в темноте на фоне голых ветвей. Силуэт из ломаных линий.

Подземный Лорд.

Я сжимаю поводья в руках, хватаюсь за край седла. Мое сердцебиение учащается, быстрый пульс громко отдается в ушах.

Он стоит, словно пригвожденный к изрезанному стволу. Его голова опущена, лицо скрыто светлыми волосами. Затем он поднимает глаза. Смотрит на меня своим расколотым взглядом. Его насквозь пронизывает свет. Он просто образ, созданный из теней. Уловка моего собственного, отравленного разума.

И все же мы пристально смотрим друг на друга. Как будто все это реально. Глаза расцветают на его висках. Острый край клыкастого рта открывается, произнося беззвучные слова.

Я сжимаю челюсти, стискиваю зубы, пока не начинаю ощущать вкус крови. Я все еще держу в руках раму с иконой. Теперь я прижимаю ее к себе, чувствуя, как ее уголок сильно вдавливается в мои ребра.

Изображение мерцает, дрожит. Затем он исчезает. Подземный Лорд – его зловещее видение – ушел. Все, что осталось, – это дерево. Угловатые ветви, загнутые вверх корни. Дерево, омытое блеклым светом.

Мы едем дальше по лесу. Тропинка изгибается, и упавшее дерево теряется позади нас. Но память о том, что я видел, остается. Моя кожа холодеет, и я думаю о том, что я почувствовал, когда зажегся капкан его магии. Вплетенный в заклинание, которое связывает меня с Летой. Как звучал его голос, когда он говорил со мной в Вейрском лесу.

Меня охватывает дрожь. Печати полыхают на моей груди. Боль усиливается, перемещаясь от заклинания к заклинанию. Теперь в ней есть голод, подобный яду. Она взывает ко мне так же, как когда-то взывала Гниль, когда требовала десятину. Родное ощущение, хотя я и не хочу, чтобы это было так.