Ночь, сон, смерть и звезды

Кстати, Лео продолжал ей звонить. Его записи на автоответчике становились все более обиженными, в них уже слышались обвинения. Он до сих пор не может ей простить того, что она тогда сбежала из его машины, что она сбежала из его жизни. – Меня спрашивают про вас, и что я должен отвечать? Я считал вас, Джессалин, благородной женщиной. Я тратил на вас свои деньги и время, и вы давали мне понять, что отвечаете мне взаимностью. Я вас считал настоящей ЛЕДИ.

На одной записи, казалось, он то ли плачет от негодования, то ли задыхается от бешенства.

Джессалин перестала прослушивать эти записи, сразу их стирала. Главное, не терзаться совестью, сказала она себе.

Черт! Кто это? Кот?

Все произошло так быстро, что ни Джессалин, ни Хьюго не заметили, как одноглазый дикарь тихо подкрался, встал на задние лапы и цапнул гостя за руку своими когтищами.

Хьюго, чуть не перевернув стул и разлив вино, отшвырнул зверя. К щекам прилила кровь, и он выругался (как показалось Джессалин) на испанском.

– Мэкки! Как ты мог…

Испуганная хозяйка попыталась отбросить кота подальше от гостя, но Мэкки ее проигнорировал. Он стоял на четырех лапах, выгнув спину, задрав хвост-обрубок и оскалив зубы, – ни дать ни взять хеллоуинское страшилище.

– Нет, Мэкки! Прекрати. Хьюго наш друг…

(Это уже совсем неприлично. Разъяренный Мэкки бросал вызов самой хозяйке. Его утробный рык, казалось, направлен непосредственно на нее.)

Но Хьюго быстро пришел в себя после атаки. Он со смехом вытер окровавленную тыльную сторону ладони носовым платком:

– Ну и котище у вас, Джезлин!

В том, как он это произнес, прозвучало восхищение. Да уж, Мэкки производил сильное впечатление: когда-то тусклая шерсть в результате хорошего питания и расчесывания щеткой стала переливчато-черной, а в его единственном золотисто-коричневом глазу светился интеллект, помноженный на свирепость.

Хьюго отломил кусок итальянского сыра и протянул Мэкки. Тот мгновение подумал, а потом выхватил сыр из его пальцев и начал с жадностью пожирать на полу.

Через пару секунд от куска ничего не осталось. Хьюго отломил еще кусок и еще, и все это тут же исчезало в голодной пасти. Джессалин хотелось остановить гостя: нехорошо кормить четвероногого прямо со стола, тем более этого, умеющего пользоваться человеческой слабостью.

Но кажется, эти двое на глазах становились друзьями. Хьюго заговорил с дикарем тихим голосом, в котором звучало восхищение:

– Mi amigo[26], какой же ты красавец.

Джессалин не верила своим глазам. У всех, кто хоть раз видел Мэкки, не нашлось для него ни одного хорошего слова. А старшие дети вообще считали его угрозой для здоровья.

– Да, в каком-то смысле красивый, – согласилась хозяйка с гостем. – Эти белые метки в виде молний несколько смягчают общий вид.

Хьюго с улыбкой дотронулся до кошачьей головы костяшками пальцев, и Джессалин затаила дыхание – сейчас Мэкки снова вцепится в чужака когтями. Но кот, поглощенный едой, словно ничего не замечал.

Хьюго спросил, как его зовут, и получил ответ: Мэкки-Нож.

– Мэкки-Нож? Этого здоровяка и правда так зовут?

Она не знала, как объяснить эту кличку, развеселившую гостя. Не могла вспомнить, откуда пришло имя… может, его так звали раньше… только непонятно, как она про это узнала.

– Он с самого рождения в ошейнике?

Джессалин объяснила, что Мэкки, приблудный кот, появился на ее задней веранде несколько месяцев назад. Поначалу она оставляла ему еду там же, но, когда похолодало, стала пускать его в дом, и теперь он проводит с ней половину времени, в основном спит.

(Она умолчала, что Мэкки иногда спит у нее в ногах, прижимаясь к ним через одеяло. Это самые счастливые минуты ее жизни, но делиться такими интимными подробностями с незнакомцем, пусть даже у него добрые глаза, она была не готова.)

В свое время она поинтересовалась у соседей, не их ли это кот. Бросала в почтовые ящики листовки с неумело скопированной фотографией свирепого одноглазого дикаря. Дети постарше неодобрительно говорили: «Ежу понятно, что его бросили, выгнали. Кому нужен такой урод!»

Все это очень развлекало Хьюго Мартинеса. Он разражался неожиданно глубоким хриплым смехом. О том, что Мэкки раскровил ему руку, он уже забыл. Ни слова о возможном бешенстве или столбняке. Дикий характер кота, его размеры и даже один свирепый глаз – все, что отталкивало других, – похоже, впечатляли и забавляли гостя, а также возвышали хозяйку в его глазах.

Как она могла справляться с таким котищем? А даже если не могла, все равно нежно о нем заботилась.

Импульсивно Джессалин ему призналась, что ее старшие дети возненавидели Мэкки. Это так печально. Они постоянно требуют, чтобы она отвезла кота к ветеринару и усыпила.

Старшие дети. Кой черт дернул ее за язык!

А покойный муж! Зачем забегать вперед?