Ночь, сон, смерть и звезды

Я же тебе говорила, наша мать совсем потеряла голову от скорби, уже который месяц не в себе, обошлась со мной грубо, папа просто не узнал бы ее в старой, несвежей одежде, растрепанную, диковатую, седую… она окончательно поседела… он ведь так гордился тем, что она молодо выглядит. Представляешь, уже середина дня, а она еще не накрасилась и ходит в домашних тапках! Не позволила мне разобрать письма и папину одежду. Отказалась поехать со мной за покупками. А когда я пригласила ее на воскресный обед с внуками, она вообще не прореагировала. Скорбь – это понятно, но не до такой же степени! И она не обращает внимания на бедного Лео Колвина, такого симпатичного, настоящего джентльмена, а он в нее влюблен, и он богатый, а значит, не гонится за ее деньгами, как какой-нибудь другой мужчина. Мне звонят ее подруги, у них точно такие же ощущения, Джессалин не до них, она не отвечает на их звонки. Лео Колвина она воспринимает как что-то само собой разумеющееся, в результате она оттолкнет его от себя, и что тогда? Она превращается в старую седую эксцентричную дикарку! Джессалин Маккларен, еще недавно кто бы мог подумать! Я считаю, что нам пора вмешаться. Лорен, черт побери, это серьезно! Только попробуй мне не перезвонить!

Снегопад. Утром возле дома следы животного.

Джессалин обнаруживает их, выйдя на заднюю веранду, чтобы насыпать птичий корм в кормушки. Одна дорожка следов какого-то существа (размером с собаку), которое поднялось по ступенькам и прошлось по веранде, словно хотело заглянуть внутрь сквозь застекленные раздвижные двери.

А еще покружило вокруг дома, как будто слепо искало лаз, чтобы проникнуть в дом.

В последнее время тремор в левой руке Лео Колвина заметно усилился. А в Джессалин проснулась жалость. Она готовилась к долгому уходу за мужем после выписки, воспринимая период реабилитации как некое романтическое приключение, и сейчас, лишенная этого опыта, она все чаще посматривает с участием на мужчин в инвалидном кресле и стариков-инвалидов. Но этих бедолаг всегда обхаживают жены, и они вряд ли их отдадут в чужие руки.

Вот и хорошо, что так все закончилось, душа моя. В каталке я бы сделался невыносимым, и ты меня в конце концов возненавидела бы.

– Уайти, ну что ты такое говоришь…

От одной этой мысли ее всю передергивает. Нет, нет и нет.

Она купила брошюры и книги с деловыми, утилитарными названиями: «Руководство по уходу за больным после инсульта», «После инсульта: помощь пациентам и сиделкам», «Возвращение после инсульта к нормальной жизни: несколько советов». Она заинтересовалась вечерними курсами в муниципальном колледже для будущих сиделок.

Лео Колвин и правда очень милый. Хотя она испытывает к нему не больше чувств, чем к манекену, выброшенному на свалку, нельзя не признать, что он привлекательный мужчина для своего возраста, щедрый, временами остроумный. Как любят повторять ее дочери, джентльмен. И трогательно, что она ему нравится.

Лео периодически заговаривает о своих «резиденциях». Квартира с двумя спальнями в кондоминиуме в престижном жилом комплексе для пенсионеров, с видом на реку Чатоква; охотничий домик в долине Кин, в Адирондакских горах; «почти выходящий на залив» кондоминиум в Сарасоте, Флорида. Лео из тех местных жителей, которые проявляют повышенный интерес к Войне за независимость, поэтому его восхищает дом Форрестера, и он был бы счастлив оказаться в таком доме, где живет память о генерале Джордже Вашингтоне.

Если другие спрашивают вдову из праздного любопытства, собирается ли она продавать дом, то лицо Лео Колвина выражает настороженность и боль. «Джессалин, вы же не намерены продавать дом? Я надеюсь, что нет». Он нервно соединяет руки, сдерживая тремор.