Ночь в Новом Орлеане

– Да, вроде так. И его друг, кажется, он называл его милый.

– Эрхард Мильх

– Именно!

– Никогда не думал, что командиры люфтваффе обеспечат меня поддержкой с воздуха. Особенно потому что мой дед воевал против них. Ну да ладно.

Через несколько минут они пришли: два немца и Эрих Хартманн, как бонус. Вместе с ними шли их коллеги, а точнее, заклятые враги. Рядом со мной стояли все асы обеих мировых войн. А я почему-то не удивляюсь.

– Скоро, а точнее, завтра, олимпийцы нападут на нас. Люблю я эти битвы! Но врасплох взять не должны! За одну ночь нужно подготовить авиацию, способную к сопротивлению, сможете?

– Но самолёты не делаются так быстро! – попытался убедить меня в этом какой-то француз. Но русский возразил:

– Нас много, сделаем. Вот только, какие самолёты?

– Без сомнений, – сказал Хартманн, – это будет немецкий мессершмит.

Я посмотрел на англичан, а потом на русских. Окажись они сейчас в 45-ом, стали бы все отрицать. И сейчас в их глазах была крайняя неприязнь. Но в глубине души, они были полностью согласны. Все признали превосходство самолетов вермахта. Русский сказал:

– Но мы не умеем строить немецкие истребители. Лично я умею их только ломать.

Но никто не оценил шутку. Тяжело бедняге.

– Тебя никто не просит ничего строить, – сказал какой-то левый парень, – я – мастер овеществленных иллюзий. Я могу создать десятки тысяч самолётов за одну ночь. Только мне нужны чертежи.

– Я предоставлю вас всеми необходимыми бумагами, майн фрайнт, – сказал Гёринг, – у меня осталось немного.

– Вот и отлично. Гер Гёринг, вы ведь справитесь со стратегией?

– Без промедлений, майн фюрер!

– А вы, генерал Новиков, обеспечите нас хорошими бойцами?

– Все мои хорошие бойцы погибли, но теперь, проблем с этим нет.

– Вот и хорошо, – с облегчение сказал я, – а теперь, личный вопрос: у вас нет места, где я мог бы поспать?

– Конечно, следуйте за мной.

Александр провел меня в какую-то палатку, где царил необычайный уют. И, как в детстве, я лег и сразу заснул…

Мне приснилось, что я был утренним ветром, дующим со стороны Атлантического океана и пронося свою прохладу по всему восточному побережью. Я был свободен, как никогда. Смотрел на всё свысока. Солнце вставало из-за алых туч и лениво шло на своё законное место, чтобы осветить путь миллионам заблудших бродяг. А я дул. То подымался, то опускался вниз. Для меня не существовало никаких границ. Я не боялся высоты. Для меня существовал лишь гладкий простор, над которым я пролетал и двигался дальше. Горы, океаны, поля. Я пролетал и не видел между ними никакой разницы. Для меня все они были домом. И я подумал:

«Что за мелкие существа обитают подо мной? Для кого ты светишь?»

Подумал и понял, что обращаюсь к подымающемуся Солнцу и бледной, опускающейся Луне.

«Это люди, – ответило мне Солнце, – всю свою жизнь я свечу над ними и очень редко вижу, когда они делают что-то хорошее. Они за несколько дней могут испортить всё, что я создавал тысячелетиями. Люди, для которых ты дуешь, высшее зло!».

Это была правда Солнца. И оно не ошибалось.

«Нет, – возразила Луна, – я всю свою жизнь светила для них и видела, как они спят. Они мирные и спокойные. Весь мир держится только на них и их сновидениях. Очень многие из них – мечтатели, художники, музыканты. И не раз я видела, как они взбираются на крышу, пока никто не видит и играют. Некоторые делают это, смотря на меня, и грезят наяву. И в своих грезах создают новые миры, один другого прекраснее. Люди – величайшее в мире добро!».

Это была правда Луны. И она не ошибалась. Хоть я бы и поверил больше Солнцу, так сильно невзлюбил я все живое. Хоть чистую правду говорили и Солнце, и Луна.

«Так кто же они? – так и не понял я, – добро или зло?»

«Они – всё, – ответили сразу оба».

И тут передо мною предстала немыслимая картина: красно-перламутровые тучи сгущались над тысячами гектаров полей с маленькими городками на них. За облаками скрывалась волна гнева и ненависти. И я представить себе не мог, что природа могла создать нечто, столь ужасное и могущественное. Или беспомощное, но прикрывающееся былой славой и подвигами, дыба доказать всем, в том числе и себе, что ещё на что-то способны. Хоть это и было не так.

Вскоре, алые облака стали преобразовываться и набирать знакомые мне формы. В один момент, последние сомнения пропали. Я понял, что передо мною стоит отряд демиургов реальности. Если хоть половина легенд и мифов о них правдивы, то они имеют непосредственное отношение к созданию мира. Но теперь, на их глазах сияла невиданная ненависть ко всему созданному ими. И это было живым доказательством того, что праотцы осознают, что своим детям больше не нужны. Что есть другие боги, которых они предпочитают верить. И озлобленные своей беспомощностью, они сами стремятся к апокалипсису.

Это было лицемерно и так… человечно. Ведь кто ещё мог создать подобное?