Ночь ведьмы. Книга первая

Я с трудом делаю вдох, прежде чем Бригитта открывает одну из двух дверей, украшенных витиеватой резьбой, которая образует символ тройной луны.

– Вы встретитесь с нашим советом, – говорит она и проводит нас внутрь. – Они требовали сообщить, как только вы прибудете.

– Что ж, приятно, что они знали о нашем прибытии, – бормочу я, а затем шепотом корю себя. Мне нельзя позволять себе язвить. Нельзя делать этих людей своими врагами – по крайней мере, до тех пор, пока не решу, как действовать дальше.

Внутри комната просторная и светлая, стены окрашены в нежно-лавандовый цвет, а из огромных окон видны верхушки Леса, зеленые листья, поднимающиеся в голубое небо. Стены увешаны полками с книгами – по правде сказать, тут сотни книг, больше, чем я когда-либо видела, – а также свитками, всевозможными приспособлениями для приготовления зелий и магическими реликвиями, которые были и в Бирэсборне: кости, прутики и сумки.

Я настолько восхищена этими запасами – их больше, чем было у всего нашего ковена, – но постоянные напоминания, в какой роскоши живет Источник, оседают у меня на языке привкусом гнева, так что я почти не замечаю суматохи в центре комнаты.

Три человека стоят лицом к двери. Они поднимают на нас глаза от стола, над которым склонились, стол уставлен таким количеством компонентов для заклинаний, что я не могу понять, над чем они колдуют. Дудник и корень лопуха – защита? Две высокие восковые свечи с нитью между ними – отречение? Есть и другие вещи, но мое внимание теперь приковано к людям, смотрящим на меня.

Мы с Лизель останавливаемся на пороге. Я вдруг ощущаю дорожную грязь и речную влагу на своей одежде, и у меня вспыхивают щеки – наряды собравшихся здесь блистают чистотой и изысканностью, я бы и не надеялась носить подобные, а их волосы либо уложены и струятся по спине, либо скручены в пучки, в которые вплетена зелень.

И вот мы с Лизель, перепачканные землей и окровавленные, голодные, страдающие от жажды и с гудящими спинами после ночей, проведенных на голой земле.

Какой бы гордостью я ни обладала, она иссыхает и умирает.

– Наши чемпионы, – говорит мужчина, стоящий в центре, его голос напряжен так, будто он старается оставаться добродушным и не отшатнуться при виде нас. Он выпрямляет спину и хлопает в ладоши, его волосы такие светлые, что кажутся почти белыми. – Абноба долго готовила нас к вашему прибытию. Лизель, она очарована тобой.

– Она с вами тоже разговаривает? – Лизель делает шаг вперед, в ее голосе слышится радость.

Мужчина улыбается ей. Улыбка преображает его лицо, и в его глазах появляется отеческое тепло.

– Думаю, не так часто, как с тобой. Ваша с ней связь в разы превосходит ту, какой мы могли бы достичь. Мы жрецы и жрицы Источника. Я Рохус. Это Филомена. – Он указывает на женщину, которая склоняет голову в знак приветствия, ее пышные формы обтянуты платьем цвета морской волны, похожим на то, что было на Перхте, поэтому я не могу не задаться вопросом, а не то ли это самое платье. – И Корнелия.

На вид Корнелия примерно моего возраста. У нее такие же медные волосы, как у Алоиса, она склонилась над столом, пальцем отбивая ритм по развернутому свитку. Не могу понять, что скрыто в ее глазах, когда она смотрит на меня, прищурившись, будто что-то прикидывая.

– Отпустите своих подчиненных, Wächterin[48] Бригитта, – говорит Рохус, и его голос грубеет, когда он забывает о своей церемониальной обходительности.

Бригитта приподнимает брови.

– Я предполагала, что мы останемся и потом проводим их в комнаты. Они проделали долгий путь…

– И будут работать с нами сейчас, Wächterin. Время на отдых будет дано им после. Отпустите своих подчиненных. Вы можете остаться, если настаиваете.

Бригитта смотрит на нас, и ее беспокойство заставляет меня нервничать еще больше.

Она кивает Алоису и другим стражникам и отходит в сторону, когда те уходят, а Рохус, раскинув руки, делает шаг к нам.

– Мы очень нуждаемся в вашей помощи, – говорит он, натянуто улыбаясь. – Вы, без сомнения, хорошо осведомлены об угрозе, нависшей над нашими землями. Богини послали вас к нам в нужное время…

– Потому что мы их чемпионы? – Я указываю рукой на себя, затем на Лизель, надеясь, что Рохус поймет, насколько это абсурдно. Лизель всего десять.

Ее детство закончилось слишком рано, а теперь Абноба еще и требует от нее чего-то большего.

Рохус тяжело вздыхает. За его спиной Филомена с оскорбленным видом принимается яростно толочь что-то в ступке, ее внимание переключается со свитка на нас и обратно.

– Ее разочарование заслуженно, – говорит Корнелия. Она касается пальцем одной из двух незажженных свечей и легко проводит по нитке между ними. – Я думаю, они заслуживают подробных объяснений, Рохус, прежде чем ты начнешь их использовать.

Филомена сердито смотрит на Корнелию:

– Вы знаете, что Дитер идет на нас, и хотите тянуть время?

Корнелия холодно улыбается:

– Да. Хочу. Потому что богини выбрали их, не так ли? А значит, наши чемпионы достойны уважения.