Ночи дождей и звезд

Закрывая и запирая за собой дверь, Димитрий размышлял о природе любви. Он сам был помолвлен. Димитрий был крепким, надежным человеком, настолько, что иногда даже волновался, как бы не оказаться слишком скучным для его чарующей невесты. Он слышал, девушкам нравятся рисковые. Тот старый полицейский из Айя-Анны сказал, что молодая женщина, ехавшая навестить Шейна, работала медсестрой. Говорил, это нежное, очаровательное создание… Просто супер! Да уж, лучше не обобщать, говоря о рисковых.

– Сколько вам лет, Андреас?

– Шестьдесят восемь, – ответил Андреас.

– Моему отцу шестьдесят шесть, и он умирает, – сообщил Дэвид.

– О Дэвид, очень грустно слышать, мне так жаль.

– Спасибо, друг мой Андреас. Знаю, что вы искренни.

– Ты поедешь домой и будешь с ним?

– Да, конечно же поеду.

– Он будет рад тебя видеть. Верь мне. Позволишь дать тебе совет? Будь с ним как можно мягче. Помню, вас всех расстраивало, когда Вонни пыталась вам присоветовать… – нерешительно осекся Андреас.

– Да, я разозлился, но, выходит, она была права. Я хотел найти ее и все рассказать, однако ее здесь не оказалось…

– Сегодня она в Афинах, к вечеру должна прибыть домой.

– Представьте, что вы заболели, Андреас. Что бы вы хотели услышать от своего сына?

– Наверное, признание, что я был для него хорошим отцом, – ответил Андреас.

– Как буду дома, обязательно так ему и скажу, – пообещал Дэвид.

– Его это просто осчастливит, Дэвид.

Вонни и Фиону подвели к камере, где содержался Шейн.

Димитрий открыл дверь и коротко произнес:

– Приехали ваши друзья.

– Шейн! – заплакала Фиона.

– Не очень-то ты торопилась.

– Я до вчерашнего дня не знала, где ты! – сказала она и приблизилась.

– Ха! – издал Шейн, будто не замечая протянутых к нему рук.

– Это я виновата. Я не сказала, что ты пробовал ей звонить, – призналась Вонни.

– Вы вообще кто? – поинтересовался Шейн.

– Меня зовут Вонни, я родом из Ирландии, но живу в Айя-Анне больше тридцати лет. Я уже вроде как местная.

– И что вы здесь делаете?

– Помогаю Фионе найти тебя.

– О’кей, спасибо. А теперь не могли бы вы отсюда смотаться и оставить меня наедине с моей девушкой? – нахмурившись, произнес он.

– Это уж как Фиона решит, – спокойно ответила Вонни.

– На самом деле решать не ей. Решать мне, – сказал Шейн.

– Может, вы бы подождали меня… снаружи… совсем недолго, Вонни? – взмолилась Фиона.

– Фиона, зови, как только понадоблюсь, – ответила Вонни и вышла.

За дверью ждал Димитрий.

– Зен пирази, – обратилась она к нему.

– Что? – встревожился тот.

– Я здесь уже много лет живу, – сказала она на его родном языке. – Замужем за греком, родила грека, он чуть постарше тебя. «Зен пирази», говорю, все пустое, все не важно, эта дурочка все простит своему подлецу.

– Возможно, женщинам по вкусу такие мужчины, – горько произнес Димитрий.

– Не надо в это верить. Таких не любят, в таких не влюбляются даже. На время им кажется, что это любовь. Но это проходит. Женщины могут глупить, но не быть идиотками. Фиона однажды поймет, что за негодяй перед ней. Весь вопрос в том, как скоро.

Димитрию явно понравилась ее уверенность.

– Что за старую летучую мышь ты с собой притащила? – спросил Шейн.

– Она очень добра ко мне.

– Ну разумеется, – усмехнулся он.

Фиона подошла к Шейну, рассчитывая на поцелуй или объятие, но он, казалось, не очень этого хотел.

– Шейн, я так рада тебя видеть, – произнесла она.

– Деньги у тебя? – отрезал он.

– Прости, что?

– Деньги, чтобы вытащить меня отсюда!

– Но, Шейн, мне неоткуда взять денег. Ты же знаешь. – Глаза Фионы округлились; почему он не попытался обнять ее?

– Ты наконец прикатила, но тебе что, совсем нечего сказать? – удивился он.

– Мне есть что сказать, Шейн…

– Так давай.

Фиона не понимала, почему они все еще не в объятиях друг друга, но интуиция подсказывала ей продолжать разговор. С каких новостей начать: с хороших или плохих?

– В общем, хорошая новость: мне написала Барбара. Говорит, рядом с больницей можно подыскать отличную квартиру, чтобы жить в ней, когда вернемся.

Он непонимающе вперился в нее.

Фиона быстро продолжила:

– Но есть и печальная новость: мы потеряли нашего ребенка. Знаю, это ужасно, но так случилось. Доктор Лерос сказал, что все обошлось и как только мы захотим попробовать снова…

– Что?

– Понимаю, ты огорчен, Шейн, и я тоже была в отчаянии, но доктор Лерос сказал…

– Фиона, прекрати это: доктор то, доктор се. Ты привезла деньги или нет?

– Прости, Шейн, о чем ты говоришь?

– Ты привезла деньги, чтобы вытащить меня?

– Шейн, но у меня нет денег. Я же сказала. Я пришла к тебе повидаться и как раз это обсудить. Сказать тебе, что люблю тебя и все будет хорошо…

– Что будет хорошо?

– Шейн… Я займу денег, а потом мы поедем в квартиру в Дублине и там найдем, как вернуть долг.

– Ох, Фиона, ради всего святого, хорош молоть вздор! Где мы возьмем залог?

Он по-прежнему не прикасался к ней, не пытался заключить в объятия и не говорил об их погибшем ребенке.

– Шейн, тебе не грустно из-за ребенка?

– Заткнись и скажи, где нам, черт побери, достать эти деньги! – огрызнулся он.

– Я лежала на кровати, и наш ребенок просто вытек из меня, – пролепетала Фиона.