Ночи с бессмертным

— У тебя есть семья, — заверил ее Томаззо. — Я. Данте, Мэри и остальные члены моей семьи. Ты станешь Нотте.

Эбигейл села и повернулась, чтобы серьезно посмотреть на него. — Не рановато ли так говорить?

— Не для спутников жизни, — заверил он ее.

— Верно. Спутники жизни. — Эбигейл снова посмотрела вперед, схватила сандалии и встала. — Может, нам лучше пойти дальше?

— Зачем? — спросил Томаззо, но взял свои туфли и тоже встал.

— Потому что тебе еще нужно кое-что мне объяснить, а я подозреваю, что на этом шезлонге мы ничего не добьемся.

— Ах да, — пробормотал он. Переплетя пальцы свободной руки с ее пальцами, он повел ее к воде. — Ты хочешь знать о спутниках жизни?

— Помимо всего прочего, — призналась она. — Сначала я хочу знать, кто такой Люциан. Я так понимаю, у него есть какое-то положение среди вашего вида?

— Наш вид, — мягко поправил его Томаззо, — обладает здесь некоторой властью. У него даже есть ее немного в Европе, хотя бы потому, что члены Европейского Совета уважают его.

— Совет? — спросила Эбигейл.

— Что-то вроде правительства, — объяснил он. — Он образовался много веков назад, когда один из наших сородичей, безумец, начал строить армию из собственного потомства.

— Эй, подожди минутку, — сказала она, останавливая его. — Что ты имеешь в виду сто лет назад? Эта технология не существует более десяти лет.

— Это было в Атлантиде, — заверил он ее.

— Атлантида? — спросила Эбигейл, ее голос был чуть громче писка.

Томаззо кивнул. — Si.

— О боже, так ты говоришь, что Атлантида существовала и имела такую технологию? — осторожно спросила она.

— Si.

Эбигейл раздраженно посмотрела на него. — Перестань говорить «Si». Объясни. Честно говоря, в такие моменты твои коммуникативные навыки…

Поцелуй положил конец ее раздраженной тираде. Эбигейл как раз смягчалась в объятиях, когда Томаззо поднял голову.

— Атлантида была изолированным государством, окруженным с трех сторон водой, а с четвертой стороны горным хребтом между ней и остальным миром, — поучал он, скользя руками по ее бокам.

— О, — сказала она, ее пальцы сжались вокруг ремешков ее позаимствованных сандалий, когда она наклонилась к нему.

— Они быстро вышли за пределы технологии остального мира и из-за своей изоляции, или, возможно, просто потому, что они были жадными, использовали ее единолично.

— Плохая Атлантида, — вздохнула Эбигейл, когда он поцеловал ее в шею.

— В конечном итоге они превзошли даже технологии, которые мы имеем сегодня.

— Умная Атлантида, — похвалила она, наклоняясь и роняя сандалии, чтобы обнять его за шею.

— Они разработали биоинженерные наночастицы, которые сейчас проходят через ваше тело.

— О боже, — простонала Эбигейл, когда он легонько прикусил ее шею, где текла кровь обогащенная наночастицами.

— Они начали тестировать их, когда Атлантида пала.

— Пала — вот и понеслось, — пробормотала она, расстегивая несколько верхних пуговиц его рубашки, чтобы коснуться груди.

— Испытуемые с наночастицами были единственными, кто выжил.

Моргая от удивления, Эбигейл слегка отстранилась. — И это все? Больше никто?

— Никто, — заверил ее Томаззо. — Люциан Аржено и его родители, а также мои бабушка и дедушка были среди тех немногих, кто выбрался из-под обломков и присоединился к остальному миру.

— И это все? — снова спросила она.

— Нет. Были и другие, — сказал он, но не стал уточнять.

— Хм, — пробормотала Эбигейл. — Когда это было?

— Я не знаю точной даты. Достаточно сказать, очень давно. Во всяком случае, до Христа.

— Ого, — пробормотала Эбигейл, — я подозревала, что Люциан стар, но… просто вау.

— Да, — весело сказал Томаззо и продолжил: — Именно тогда появились клыки. В Атлантиде переливание крови использовалось для решения проблемной потребности испытуемых в дополнительной крови. Однако после падения переливаний больше не было. У остального мира не было такой технологии.

— Нет, конечно, нет, — задумчиво сказала она, думая о мире до Иисуса, который был до железного века… ну, в принципе, прежде всего. — Значит, нано решили проблему клыками?

— И скоростью, силой, ночным зрением, — добавил Томаззо.

— Навыки хищника, — сухо сказала Эбигейл.

— Если хочешь, то да.

— Чтобы было легче бегать и кусать нас, — мрачно сказала она.

— Теперь ты тоже бессмертна, — торжественно напомнил ей Томаззо. — Да, когда-то бессмертные питались непосредственно от смертных. Но у них не было выбора. Однако, как только общество продвинулось к банкам крови, большинство бессмертных переключилось на пакетированную кровь и избегало охоты и кормления от своих соседей и друзей.

Эбигейл не стала указывать, что он укусил ее, а просто выгнула бровь и спросила: — Большинство?

— Североамериканский Совет запрещает кормиться от смертных. Они считают это слишком рискованным и боятся обнаружения нашего вида, поэтому запретили этот способ.

— А Европейский Совет? — спросила она. В конце концов, именно там жил Томаззо.

Томаззо посмотрел в сторону и пробормотал: — Они традиционалисты. Там все медленнее меняться.

— Другими словами, присосаться к шее — все еще в порядке вещей, — сказала Эбигейл с отвращением.