Ночи северного мая

Капитан Басов оглушительно расхохотался. Сквозь прищуренные веки поблёскивали ехидные глазки. Сергей ощерил рот и дурашливо изобразил смех. Смешная ситуация. Обхохотаться можно, но миссия невыполнима. Москвин обречённо покачал головой.

– Да ты напрасно трусишь, Москвин! – заорал Басов, вскакивая с кресла, но вскочил он неудачно, задев рукой бумаги, и они, как самолётики, плавно разлетелись по кабинету. Геннадий Трофимович, кряхтя и охая, бросился поднимать секретные документы.

– Напрасно! Педики, они ведь как: унюхают друг друга и не посмотрят, кто рядом с ними. Им всё до фени. Они по запаху друг на друга идут. Как звери. Вот увидишь, они поладят. Ты Карецкого-то запусти в кафе и жди. Только не упусти его из виду. Глаз с него не спускай. Из кафе обоих надо передать наружке, чтобы взяли сразу на выходе. Ну как? Готов ты к труду и обороне?

Оцепенение прошло. Москвин смотрел на напарника и видел все его внутренности, словно его глаза излучали лучи Рентгена. Немолодой человек с трудной судьбой и с не менее трудным характером верой и правдой служит органам. Он ветеран. Заслуженный и уважаемый человек. А что он из себя представляет? У него больной и изношенный организм, пропитанный литрами ежедневно выпиваемого алкоголя, у него нет семьи, нет родных. Он один. Наверное, детдомовский. Отдел ему заменяет семью. Полковник Петров у него за родного отца.

Капитану Басову невдомёк, что миссия однозначно невыполнима. Не бывает любви по заказу. Даже если этот заказ спущен оттуда, сверху. Да, наверху сидят большие фантазёры. Они легко играют людьми, как деревянными пешками, переставляя фигуры с места на место на невидимой доске. В своих фантазиях они не оставляют места человеческим эмоциям. Люди у них не думают, не мучаются, не предают. Просто переходят из одной клетки в другую. Когда пешка мешает игре, её убирают. Сергей медленно водил пальцем по пустому столу. Предательство должно войти в привычку, но как к этому привыкнуть? Всё, что говорили ему сегодня взрослые и авторитетные мужчины, вызывало оторопь и повышенный пульс. Неужели они во всё это верят? В каком бреду можно придумать эту канитель?

Несколько месяцев Сергея заставляли ходить к Коле Гречину, как на работу, хотя это и была так называемая работа. Оказывается, уже тогда у них был этот фантастический план. За это время они создали два отдела, выделили помещение, набрали сотрудников и теперь принуждают к предательству именно Сергея Москвина. Почему его, а не кого-то другого? К тому же, собственно говоря, никто никого не принуждает. Сейчас можно встать и пойти к Петрову, чтобы доказать, что его план никуда не годится. И что тогда? Они расформируют два отдела? И в каком тоне разговаривать с Петровым? Сергей попытался представить, как он высказывает в лицо Герману Викторовичу высокие слова о чести и достоинстве. Стоит на пороге и говорит-говорит-говорит, а крохотный Петров корчится за столом в судорогах от истерического смеха.

– Как я объясню Карецкому его задачу? – медленно, слово за словом произнёс Москвин.

– Очень просто! – воскликнул товарищ Басов. – Всё гениальное просто! Ты назначаешь ему встречу и говоришь, что наш, пока что безымянный объект является шпионом государственного значения. И он, то есть Карецкий, обязан помочь органам изобличить врага народа в его преступной деятельности, так как она угрожает национальной безопасности советского народа.

– И Карецкий, сняв штаны, со всех ног бросится выполнять ответственное задание партии и правительства? – криво усмехнулся Москвин.

– Штаны-то он снимет, но не сразу, – сказал Басов, усаживаясь на место. – Вот увидишь, они сразу учуют друг друга. Не сомневайся, Серёжа! У них это в крови. Я-то знаю!

Поначалу Геннадий Трофимович вёл себя беспокойно, он то вскакивал, то садился, то стучал кулаками по столу, но вдруг успокоился. Старый капитан вдруг перестал чесаться и дёргаться. Спокойно сидит себе, смотрит в окно и объясняет абсолютные истины. Не человек, а венец природы. С таким приятно дружить, ходить в баню, на рыбалку, травить анекдоты.

– Тебе эта операция пойдёт на пользу, Серёжа, – неожиданно проговорился Геннадий Трофимович с лёгкой завистью в голосе, – тебя возьмут в новый отдел, если всё пройдёт успешно. Досрочно дадут ещё одну звёздочку. Прибавка к зарплате обеспечена. Чем тебе плохо-то?

И снова потянулись томительные минуты. Сергей подумал, что и впрямь всё хорошо складывается. Просто отлично. Новая звезда на погонах, прибавка к зарплате, женитьба на Тане или Наташе. Обе будут счастливы. И жизнь будет построена на годы, на века, до гроба. Почему-то захотелось заплакать. Сергей сердито выдохнул. Если всё сорвётся, ему не простят. Тогда его не повысят, а повесят. Прямо в этом кабинете. И сделает это старый службист Басов. Ему не привыкать.

– Иди, Серёжа, домой, подготовься как следует, а вечером встретишься с Карецким. Ты должен с ним поговорить по-хорошему, чтобы он не артачился понапрасну. Если будет бастовать, мы его прихлопнем, как муху.