Ночи северного мая

В отделе никого не было, только дежурный на входе и Наташа в приёмной. Сергей прошёл в кабинет и тихо охнул, открыв дверь. За столом сидел бодрый и весёлый Геннадий Трофимович, как пионер с горном. Взял и сошёл с плаката. Хорошо, что не с ума.

– О, Серёжа, ты жив-здоров? Рад тебя видеть!

Товарищ Басов подошёл и обнял настолько крепко, что у Москвина перехватило дыхание.

– Ты молодец, Серёженька, со всех сторон молодец!

Москвин тихо злился, слушая ветерана. Нельзя задавать вопросы, нельзя. Само собой всё откроется. Басов открыл форточку, но духота не отступила. В кабинете можно было задохнуться. В городе включили отопление.

– Я как увидел, где ты живёшь, сразу понял, что ты наш человек! – одобрительно начал Геннадий Трофимович. – Я ведь тоже живу один, в общежитии. Так и не выделили мне жилплощадь. Хотели комнату в коммуналке дать, да я отказался. Хочу квартирку, маленькую, хоть хрущёвку, но свою, отдельную. Семьи у меня нет, сам видишь, я постоянно на работе горбачусь, детей не нажил, одни болезни да ранения. На Афганской вон контузило. Думал, квартиру дадут за последний бой, так не дали. Вот и обретаюсь в общаге. Так что мы с тобой два сапога пара.

Сухой говорок сослуживца успокаивал, но и бередил внутреннее беспокойство Сергея. Он не знал, с какого боку подступиться к расспросам.

– Ты молодец, Серёга! Не уступил врагу ни пяди пространства нашей Родины! Жалко Кручинина, – вздохнул Геннадий Трофимович и замолчал.

Ветеран многозначительно жевал сухими губами. Оглушительно зашелестела высохшая кожа. Сергей знал, что нужно молчать. Если он сейчас задаст хоть один вопрос, то пропадёт с концами. Его слова истолкуют как попытку оправдаться.

– Кручинина жалко, – повторил товарищ Басов, – пропал парень! Он так старался, чтобы угодить, а взяли его прямо там. Кто-то опознал его по Ямским баням. Помнишь, ты к Ване Чекомасову ездил?

Москвин угрюмо кивнул. Он-то помнил, как бил и бил Игоря Кручинина, стараясь забить до смерти. Руки до сих пор помнили мягкое месиво человеческого тела.

– Его чуть до смерти не забили. Кто-то его измесил чуть не до смерти. Но ничего, жив остался. Опознали люди злодея, теперь срок ему корячиться. Большой срок! Так ему и надо! Теперь за Ваню он ответит по полной. А ты здорово накостылял искателям прав и свобод. Мать их твою так! Тебе уже благодарность выписали. Хотели премию, но зажали.

Геннадий Трофимович коротко хохотнул. Москвин не узнавал угрюмого деда, часами корпевшего над одной фразой в рапорте. Разговорчивый мужчина, вполне здоровый, не сумасшедший. Ещё не совсем старый, а выглядит глубоким стариком. Как легко он меняет кожу! Только что жевал губами, не зная, как выведать секреты у Москвина, и вот уже толкует о вселенской справедливости. Наверное, так же непринуждённо он поведёт на расстрел кого угодно, хоть Москвина, хоть Кручинина. Для старика Басова нет разницы, в кого и как стрелять. Такой боец, не целясь, попадёт в лоб. После продолжительного монолога наступила томительная пауза. Оба бездумно смотрели на стены, каждый на свою сторону.

– А где Влад? Что с ним? – Москвин сломался, не выдержал. Пусть Басов думает, что хочет, но у него не было больше сил терпеть эту изощрённую пытку.

– А щас покажу! – ретиво взвился Басов, ломая стул под собой. – А-а-а, стул треснул. Не выдержал напряжения, голубчик!

Они вышли в коридор. Первым шёл ветеран органов Басов, за ним неуклюже ковылял Москвин. Ноги ломило от боли; по всей видимости, его здорово избили, уже бесчувственного. После путаных объяснений Басова картина прояснилась. Всё вышло по плану. Очевидно, что за Кручинина вступился кто-то из свободных художников, тогда Москвин накостылял заступникам, но никто из сотрудников не видел, как Сергей избивал Игоря. Влада взяли вместе с объектом наблюдения. Получилось колесо, оно и спасло Москвина от неприятностей. Впервые в жизни удача благоволила изгою. Она преподнесла ему шикарный подарок в виде свободы.

– Куда мы идём? – раздражённо прикрикнул Москвин. Спина Басова дёрнулась, но мигом сникла. Геннадий Трофимович ссутулился и стал похож на большого гнома.

– К Вовке Беспалову! Там Сашка Москалёв Они ждут нас.

Москвин слегка разозлился, но промолчал, не понимая причины ожидания. С Москалёвым и Беспаловым не получилось ни работы, ни дружбы, ни приятельских отношений. Небрежный обмен словами при встречах, приветствия сквозь зубы при входе, натужное растягивание губ при прощании – вот, пожалуй, и всё, что можно было вспомнить при упоминании этих двух фамилий.

– Ты же входишь в оперативную группу Москалёва. Ты и Беспалов. Москалёв у вас за старшего.

Сергей чуть не споткнулся. Оказывается, здесь все и всё расписано и разделено на группы и разряды, а он ничего не знает.

– Ты был в свободном полёте, но официально числился за Москалёвым. Так положено!

Товарищ Басов имеет превреднейшую привычку читать чужие мысли. Только подумаешь, а он тут как тут, сразу отвечает. И ни разу его ответ не вступил в противоречие с мысленным процессом напарника.