Ночи становятся короче

— Как только подвезут оружие и боеприпасы. С наступлением темноты вылетите отсюда, а с Чепеля — до рассвета.

— Слушаюсь, господин майор!

Варьяш достал бутылку коньяку, налил рюмки.

— Сколько лет вы служили у меня, господин старший лейтенант?

— Три года, господин майор, уже три года.

— Ну тогда, сервус!

— Сервус, господин майор!

— Это к каким же Пулаи ты относишься? Знал я одну Пулаи, уж не родственник ли ты ей случайно?..

— Нет.

— Ага, понятно.

Когда Пулаи вышел из палатки командира, его снова охватил приступ злобы.

«Негодяй! На «ты» перешел! Нужно было бы, глядя ему в морду, высказать все, упомянув обо всех его подлостях. Все равно больше никто не взлетел бы на этом летающем гробу!»

Если бы можно было как-то намекнуть ему, что он не собирается лететь в Будапешт. Встретиться им вряд ли придется, разве что после войны…

И в ту же минуту Пулаи успокоил себя тем, что ни злость, ни месть сейчас ни к чему. Главное заключается в том, что он сможет перелететь в Дебрецен.

Начало смеркаться. Прибыли немецкие грузовики с грузом. Погрузкой руководил Кедеш, а Пулаи залез в спальный мешок немного подремать.

Йошка Шухайда, денщик Пулаи, разбудил его в три часа ночи, поставил перед ним чашку горячего кофе из цикория, принес пимы и парашют. С отвращением глотая черную жидкость, старший лейтенант искоса следил за каждым движением денщика.

— Ну говори, что тебе?

Шухайда замер по стойке «смирно».

— Господин старший лейтенант, прошу вас, возьмите меня с собой!

— Куда?.. Ты что, не знаешь, что мы летим на Чепель? Собьют в два счета.

К Пулаи совсем недавно приставили этого парня, которого он толком не знал, и потому вовсе не собирался рисковать из-за него.

Но Шухайда стоял, переминаясь с ноги на ногу, и боязливо улыбался.

— Неважно, господин старший лейтенант, только возьмите меня с собой.

— Вместе со штабом улетишь в Вену.

— Штабные уже улетели. Все улетели. На аэродроме никого, кроме нас, нет.

Пулаи вышел из палатки, посмотрел в темноту и увидел, как три темные фигуры выкатывали «юнкерс» на взлетную полосу. Кроме этих троих, никого видно не было.

— Возьмите, господин старший лейтенант, — подошел к Пулаи денщик.

— Ладно уж. До Дебрецена посадок не будет.

Шухайда стоял рядом и скулил, как собачонка:

— А что со мной будет, господин старший лейтенант? Дома так ждут меня…

— Лезь быстро в машину, сопляк!

— А палатку не заберем с собой?

— Заткни глотку!

Все пристегнули парашюты. В кабину пилота влезли Пулаи и Кедеш. Пристегнулись ремнями. Лопоухий Лилингер занял свое место у рации и, надев наушники, начал что-то выстукивать ключом. Шухайды нигде не было видно.

Пулаи запустил моторы. Самолет задрожал мелкой дрожью, поглотив все остальные звуки.

И только тогда Пулаи вспомнил, что не спросил стрелка, сел ли он за свой пулемет. Вот он удивится, когда они сядут в Дебрецене…

Командир включил прожекторы. Они выхватили из ночи узкую полоску земли, сжатую с двух сторон воронками от бомб. Полоска казалась невероятно узкой.

Но все же они взлетели. Летели на восток. Без огней. В кабине слабо светились приборы. Стрелка высотомера показывала шестьсот метров: значит, гор уже можно не опасаться.

Через двадцать минут полета Лилингер доложил:

— Чепель отозвался. Аэродром может нас принять, полоса будет освещена.

— Передай, что мы зайдем с северной стороны, — ответил Пулаи радисту.

Ночь оказалась светлой, и было хорошо видно, как перелетали Дунай. Нужно было поворачивать на север, а самолет все летел и летел на восток. Слева внизу виднелись артиллерийские вспышки: бой за Будапешт продолжался.

— Возьми-ка лучше автомат в руки, — сказал командир Кедешу, сидевшему в кресле второго пилота.

Но было уже поздно: Лилингер уже стоял у них за спиной.

— Кедеш, не шевелись, стрелять буду!

Кедеш замер на месте. Пулаи оглянулся и увидел нацеленный на себя автомат Лилингера.

— Берите курс на Чепель, господин старший лейтенант! Мы уже пролетели оба рукава Дуная, а вы все держите на восток!

— Учти, вместе со мной сдохнешь и ты, — огрызнулся Пулаи и наклонился над штурвалом.

— Ошибаетесь. Если не повернете обратно, я выстрелю в вас, а самолет обратно поведет Кедеш.

— Шиш тебе в рыло! — выкрикнул Кедеш, побелев от злости, но все еще не решаясь пошевелиться и достать автомат.

Несколько секунд все трое молчали. Был слышен лишь рев моторов. Командир направления полета не изменил.

— Ну! — заорал Лилингер. — Тогда сдохнем все вместе!

Эти секунды всем казались бесконечными. Пулаи ждал автоматной очереди, но ее почему-то не было. Вдруг он услышал какой-то шум и оглянулся.

Лилингер, уронив голову на грудь, сполз на пол, а над ним возвышался Шухайда с карабином, которым он только что ударил радиста по затылку.

— Поделом тебе, паршивый шваб! — бросил Шухайда и вырвал автомат из рук радиста.

— Вот мы и заново родились! — Кедеш истерически захохотал.

Пулаи, оторвав одну руку от штурвала, притянул к себе денщика и сжал ему плечо.

— С этой тварью что делать? — спросил Шухайда.

— Оттащи в радиорубку и не спускай с него глаз!