Ночная Добыча (ЛП)

  Он побежал обратно вверх по лестнице к входной двери, сигнализация издала настойчивый сигнал «би-би-би-би ». Он ударил его ломом, заставив его замолчать. Звонок будет сделан в любом случае, но если кто-то будет проходить по улице, он не услышит гудка.

  Куп вышел через парадную дверь и вернулся к грузовику. Бросил инструменты и мешки с деньгами на переднее сиденье, завел грузовик, выехал на улицу.

  Мышление: Четырнадцать, тринадцать, двенадцать. . .

  В ноль он свернул за угол и направился вниз по холму к Западной Седьмой улице. Пятнадцать секунд спустя он оказался в пробке. Он никогда не видел копа.

  КУП ПРОВЕРИЛ сумки на стоянке Burger King. В первом было сорок пятьсот долларов наличными: двадцатки, пятидесятки и сотни. Во второй сумке было пятьдесят золотых монет, крюгеррандов. Уже сейчас это один из лучших показателей, которые у него когда-либо были. В первой коробке была золотая цепочка с крестом из десяти бриллиантов. Бриллианты были маленькие, но не крошечные. Он понятия не имел, сколько они стоят. Много, подумал он, если они настоящие. Во второй коробке серьги к колье.

  Его пронзила волна удовольствия. лучший результат; лучшее, что он когда-либо делал. Затем он подумал о Дженсене, и удовольствие начало исчезать.

  Дерьмо. Он посмотрел на золото у себя на коленях. Он действительно не хотел этого. Он мог получить деньги в любое время.

  Он знал, чего хотел.

  Он видел ее каждый раз, когда закрывал глаза.

  КООП КРУИЗИЛ КВАРТИРУ ДЖЕНСЕНА. Квартира была освещена. Он замедлил шаг, и ему показалось, что он заметил тень на окне. Она была голой? Или там полно копов?

  Он не мог мешкать. Полицейские могут наблюдать.

  Он подумал о собаке, о лапах, царапающих виниловый пол. Ему было интересно, почему они это сделали. . . .

  Ночь довела его до безумия: возбуждение из-за улова у Поузи, разочарование из-за света у Дженсена. Он поехал на Лейк-стрит, запер грузовик и начал пить. Он побывал в баре Flower's Bar, Lippy's Lounge, Bank Shot и Skeeter's. Постреляли в бильярд с байкером у Скитера. Сыграл еще одну восьмерку у Липпи и проглотил большую часть, сидя на унитазе в мужском туалете Липпи.

  Кокаин через некоторое время вызвал у него сильную головную боль, напрягая мышцы шеи, пока они не стали похожи на подвесную пружину. Он купил пинту бурбона, вышел к своему грузовику, выпил ее и начал делать упражнения: мостики, морские отжимания.

  В час дня Куп пьяный отправился обратно в центр города. В пять минут первого, пьяный, он увидел женщину, идущую обратно к отелю у Линдейла. Немного настороженно, немного испуганно. Ее высокие каблуки цокают по улице. . . .

  — Трахни ее, — сказал он вслух. У него не было эфира, но были мускулы и нож. Он обогнал женщину, ехавшую в том же направлении, подъехал к бордюру, поставил нейтраль. Он открыл пассажирское сиденье, шарил под ним, пока не нашел сумку, вытащил нож и бросил ключи обратно в коробку. Сделал быструю щепотку кокаина, потом еще одну. Нащупал за сиденьем, пока не нашел свою бейсболку, надел ее.

  — Трахни ее, — сказал он. Она подошла к задней части грузовика по тротуару. Ночь была теплой для Миннесоты, но на ней был легкий тренч три четверти. На Купе была футболка с надписью «Coors».

  Из грузовика вокруг носа бежит горилла.

  Женщина увидела, как он идет. Кричал: «Не надо!»

  Уронила сумочку.

  Все кокаиновое острое, кокаиновое мощное.

  Много топлива, много ненависти: «ПОХУЙТЕ».

  Куп выкрикнул это, и лезвие ножа щелкнуло, и она отчаянно попятилась. Он схватил ее, взял за плечо ее пальто. — Садись в чертов грузовик.

  Он мог видеть, как белки ее глаз в ужасе повернулись к ней. Пальто пропало, женщина металась, выскальзывая из него, пытаясь бежать. Она прошла через цветник на тротуаре, давила розовые петунии, потеряла туфлю, попятилась к зданию и закричала; запах мочи распространился по ночному воздуху.

  И она закричала. Высокий, пронзительный, громкий крик, крик, который, казалось, эхом разносился по тротуарам.

  Куп, пьяный, под кайфом, с большими, как надгробные плиты, зубами на ней сверху: «Заткнись». Он ударил ее тыльной стороной руки, сбил ее с ног. Женщина рыдает, пытаясь ползти.

  Куп схватил ее за ногу, вытащил из цветника, женщина пыталась удержаться за петунии. Петунии. . .

  Она снова начала кричать; больше ни слова, крики, и Куп, все злее и злее, потащил ее к грузовику.

  Затем сверху:

  — Ты прекрати это. Женский голос, пронзительный, такой же сердитый, как и Куп. — Прекрати, придурок, я вызову полицию.

  Затем мужской голос: «Отойди от нее. . . ».

  Из квартиры через улицу на него кричат два человека вниз, один, два или три этажа вверх, остальные пять или шесть. Куп поднял взгляд, и женщина зарыдала.

  «Да пошел ты!» Куп крикнул в ответ.

  Затем вспышка: женщина сфотографировала его. Куп запаниковал и бросился бежать. Женщина на тротуаре посмотрела на него, все еще крича, отстраняясь.

  Господи: она видела его вблизи, с двух дюймов.

  Еще одна вспышка.

  Мужской голос: «Отойди от этой женщины, идет полиция, отойди».

  И еще свет, на этот раз ровный: кто-то снимал кино.

  Ярость вырвалась из него, как огонь; нож с собственным разумом.