Ночная прогулка

– Не, я не против. Просто приглашение могло показаться тебе странным. Отец очень радушен, как говорит тетя, по-хорошему старомоден: приглашает в дом даже тех, с кем незнаком. Однажды встретил страдающего болезнью Альцгеймера старика, которому было под девяносто лет. Он забыл адрес собственного дома и блуждал возле нашего дома. Так отец притащил его в дом, всласть накормил, напоил, а потом усадил в кресло, дав закурить, и проговорил с ним до самой поздней ночи, пока не позвонили в дверь и не увезли домой старика.

– Классный у тебя отец.

– Не то слово.

– Он очень молодо выглядит. Я сначала подумал, что это твой молодой человек.

Она рассмеялась.

– Ему сорок шесть. Он удочерил меня в шесть лет. Причем удочерил вопреки, казалось бы, здравому смыслу.

– Расскажи.

– Разве тебе интересно?

– Интересно узнавать о тебе.

– А можно сразу все расставить по своим местам, пока не поздно? Прозвучало глупо, но тем не менее. Если у тебя имеются планы на меня, прости за самоуверенность, то знай, кроме дружбы мне нечего предложить тебе. И да вообще всем мужчинам на планете.

– Ты…

– Да, я – та самая. Сожалею. Жаль, что пришлось разочаровать.

– Я не разочаровался. Нет.

– Немного. Я вижу по твоим глазам.

– Ничего с глазами поделать не могу. Просто…

– Что просто?

– … ты мне понравилась. А когда ты взяла мою руку, что-то произошло со мной, что-то хорошее, потому что я почувствовал себя живым. Словно ток пустили по телу, прямиком в сердце. Разряд – и я живой. Прости, несу всякую чушь.

– Спасибо, за искренность.

– Мы же решили расставить все по своим местам – вот я и расставил.

– Решили. Можешь взять меня за руку, чтобы сердце продолжало биться.

– С удовольствием.

– Ты не втрескаешься в меня по уши?

– Это тяжело. Ты очень красивая девушка.

– Ой-ой, брось это, загонять меня в краску.

Антон взял ее за руку.

– Расскажи мне, как тебя удочерили?

– Все еще интересно?

– Мой интерес только возрос после перестановки слагаемых.

– Тогда держись, я та еще болтушка. Люблю поговорить.

– Тебе повезло, я люблю слушать.

– Ты не думай, что будешь всю дорогу молчать.

– Не всегда было хорошо в детском доме. Иногда совсем невыносимо. Не люблю вспоминать и забыть не могу.

– Мне это знакомо.

– Я часто сбегала. Успевала несколько раз улизнуть за год, что для шестилетки было большим достижением. Последняя вылазка связала меня с папой. Ночью. У пруда. Помню, что плакала. Скучала по маме и папе, которых даже не помнила. А он пришел и успокоил меня. Словно каждый день утешал маленьких детей. Я сразу поняла, что он хороший человек. И доверилась ему.

– Сказала, что сбежала из детского дома?

– Нет. Обманула. Или точнее сказать: схитрила. Сказала, что жду маму. Типа та бросила меня, несчастную.

– Зачем?

– У меня появился план: влюбить в себя Виктора.

– А ты была коварной девочкой.

– Кто сказал, что «была»? – Её смех подобно арфе божественно лился по струнам души Антона. Душа, летящая ввысь – в самую пучину облаков. – Я просто не хотела возвращаться в детский дом и быть одинокой. Хотела быть любимой. По-настоящему. Как любят родители детей, а дети – родителей. Обычное желание для сироты.

– Я рад, что у тебя все, в конечном счете, получилось.

– От меня ничего не зависло. Мой план сразу же выгорел. Когда я уснула в его кресле после горячего шоколада, он позвонил в полицию. Испугался, что его могут осудить. Сам понимаешь: одинокий разведенный мужчина и маленькая девочка, не связанными родственными узами.

– Тебя быстро рассекретили.

– В один миг. Я еще надулась, разобиделась. Не стала говорить с Виктором. Назвала предателем.

– Даже так.

– Мне было шесть.

– Ясно. И что было потом?

– Прошла неделя и он заявляется в детский дом, извиняется передо мной, хотя я должна была просить прощения за свое отвратительное поведение и вранье. И говорит, что купил мне собаку и…

– Собаку?

– Ах да, ты ведь не знаешь. В первый день нашей встречи, Виктор рассказал мне, что давным-давно пообещал погибшему в Афганистане товарищу (его звали, вроде Гриша) завести собаку. Овчарку. Но так и не завел. Я, конечно, возмутилась, что такое простое обещание он не может выполнить. Пристыдила чуть-чуть. И вот – Виктор ведет меня на детскую площадку, а там нас ждет такой миленький щенок. Скулит, зовет меня. Помню, что прижавшись к нему, расплакалась. От счастья. Еще никто не дарил мне животных.

Катя неожиданно остановилась и прослезилась.

– Сейчас буду плакать, дурочка. Прости. Не могу держать в себе. – Катя тщетно пыталась успокоиться, выравнивая дыхания. – Накатывает. Как вспомню, что мой Бим умер, так начинается истерика. Кстати, именно поэтому я брякнулась в кинотеатре. Папа позвонил и сказал, что Бима больше нет.

– Сочувствую твоей утрате.

– Спасибо. Глупо, да, так надрываться?

– Совсем нет.