Ночная ведьма

…На прошлой неделе к нам прибыла новая медсестра, она все время повторяла, что нам очень повезло быть летчицами, а если бы мы, женщины, служили в наземных вой­сках, наша жизнь превратилась бы в сущий ад! Будто в Сталинграде сейчас не ад! Она сначала не хотела объяснять, почему жизнь в окопах бесчеловечнее здешнего существования. Но потом ­все-таки проговорилась. До этого она служила под Москвой, в пехотной дивизии. Один полковник выстраивал женщин, расхаживал вдоль ряда и разглядывал их с головы до ног, чтобы унизить. Некоторых это выводило из себя. Если ­какая-то из женщин осмеливалась протестовать, то жизнь ее могла стать невыносимой. Полковник же высматривал себе добычу и кивал той, которую выбрал новой военно-­полевой женой. Я предпочитаю…

Запись обрывалась на полуслове. Павлу хотелось узнать о летчице больше.

— Как установить ее личность? — спросил он у дяди. — По номеру самолета или, быть может, мотора?

Василий не ответил ни на один из вопросов племянника, так был поглощен своими мыслями.

— Вот черт, но почему это не пришло мне в голову раньше?!

Внезапно оживившись, дядя вскочил, бросился к самолету, нырнул в кабину и затем победоносно выпрямился, сжимая в руке шлем летчицы. Василий внимательно его осмотрел.

— Мне нужны ножницы!

Павел взглянул на дядю с тревогой.

— Но ты же не собираешься его кромсать? — возмутился племянник, едва не бросаясь на Василия.

Его можно толкнуть за приличные бабки.

— Не волнуйся, твой дядя умом не тронулся! Да, да! Нащупал, вот они!

Орудуя ножницами со всей осторожностью, на какую способен человек с трясущимися руками, Василий распорол одно «ухо» шлема. Он извлек оттуда пожелтевший от времени лист бумаги и воззрился на него просветленным взглядом.

— Шапка погибшего солдата! До сих пор головные уборы не попадались мне в таком хорошем состоянии. И потом, я думал, что это легенда…

Павел вопросительно взглянул на дядю.

— Во время вой­ны, — объяснил Василий, — некоторые воины зашивали в головной убор бумаги, чтобы в случае гибели можно было идентифицировать их тело. Тогда сообщали семье, и родственники могли по-человечески проститься с близким[13].

Василий с бесконечной нежностью развернул листок и дрожащим голосом сказал:

— Аня Любимова, я тебя отыскал. Я верну тебя твоим родным.

Глава 32

Авиабаза в Ворошиловске,

сентябрь 1942 года

Татьяна вернулась с допроса белая как полотно.

— Что произошло? Это тянулось несколько часов! — воскликнула Аня.

Казалось, Татьяна выплакала все глаза, они были красные и опухшие.

— Политрук права, Аня. Я никчемная. Почему я не смогла спасти самолет?

Аня попыталась ее ободрить:

— Но это могло случиться с кем угодно! Могло и со мной! Отказал мотор? Никто от этого не застрахован, как и от пули, если она попала в топливный бак или чиркнула по обшивке крыла. Невероятно, что ты сумела вернуться, это почти невозможно — прийти на базу после стольких дней блужданий. Знаешь, кого ты этим мне напомнила?

Татьяна смотрела на подругу тоскливым взглядом.

— Саму Марину Раскову.

Татьяна опустила голову и убрала со своего плеча Анину руку.

— Нет, Аня, не пытайся меня утешать. Я полное ничтожество. Я не сумела выполнить задание, я ослушалась.

Татьяна бросилась на нары, легла и отвернулась к стене, больше не отзываясь на Анины слова.

Допросы длились несколько дней. Снова и снова Рабова требовала, чтобы Татьяна повторяла мельчайшие подробности происшествия. Иногда политрук прерывала рассказ летчицы, чтобы уточнить момент, казавшийся Рабовой подозрительным:

— Как ты могла выдержать несколько дней без пищи? К­то-то наверняка тебя кормил!

— Нет. Я набрела на опустевший хутор. Там оставалось несколько куриц, я нашла три яйца. И немного ягод в саду собрала.

— А как, интересно, эти курицы смогли выжить, если никто не давал им зерна?

— Думаю, жители покинули хутор в спешке незадолго до моего появления.

— Думаешь? Как это так ты думаешь?

Повисло тягостное молчание, в котором таились невысказанные намеки и подозрения.

— А этот хутор? Он был скорее русским или немецким?

Татьяна широко распахнула огромные глаза, задетая намеками Рабовой. Ведь летчица просто спасала свою жизнь.

— Расскажи еще раз по порядку, как все произошло.