Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

– Я понимаю. Просто постарайтесь сохранять спокойствие. Просто ответьте на вопросы, мэм. Если вам понадобится перерыв, мы дадим вам несколько минут. Просто постарайтесь расслабиться, – сказал судья Тайнан.

– Мы должны это сделать, – сказал Хэлпин. – За столом защиты сидят пять человек.

– Его, – сказала она, показывая пальцем. – Того, что в красном галстуке.

– Хорошо. Подсудимый Ричард Рамирес, для протокола. Спасибо, – сказал судья Тайнан.

Она зарыдала, закрыв лицо руками и села, злая и разбитая.

Кларк и Даниэль знали, что для защиты Сакина очень плохой свидетель. Два адвоката пришли к единому мнению. Они хотели как можно быстрее снять ее с трибуны. Даниэль встал и сказал:

– Ваша честь, можем ли мы предложить небольшой перерыв?

– Нет, – сказал судья.

Сакина, сквозь слезы и всхлипывая, рассказала, что ее мучитель избил еще сильнее, когда требовал деньги и ее обручальное кольцо с бриллиантом.

Затем, по ее словам, он ушел и вернулся через несколько секунд.

– Он сорвал с меня одежду.

– И вы все еще были в наручниках за спиной?

Она ответила утвердительно и продолжила рассказывать, как он потащил за волосы в свободную спальню.

– А потом он садится на кровать и вынимает член и хватает меня за волосы, и он тянет мой рот к члену, и я не хочу этого делать, а он тянет меня, он тянет меня, – закричала она и снова зарыдала, спрятав залитое слезами лицо в ладони.

Хэлпин как можно мягче подвел ее к описанию подробностей изнасилования. Потом она рассказала присяжным, что ее сын просыпается, она в наручниках идет к нему, успокаивает его, убаюкивает, а потом возвращается в спальню, где снова подвергается изнасилованию. Она сказала, что он пытался изнасиловать ее анально, но не смог совершить акт, хотя вагинально он ее изнасиловал.

Пока он этим занимался, ее сын вышел и ходил по коридору. Охотник схватил мальчика, связал его и накрыл подушками.

– «Сука, не кричи. Скажи своему сыну, чтобы он не кричал, а то я его убью». Я сказала: «Не буду кричать, клянусь», а он сказал: «Поклянись Сатаной». Я сказала, что клянусь Сатаной, что не буду кричать, и я не дам сыну кричать.

При этом она заявила, что он закрыл дверь, ее и сына оставил связанными, а вернувшись, принес диванные подушки, и положил на мальчика, чтобы заглушить его хныканье, а мальчик крикнул: «Мама, пожалуйста, я не могу дышать».

Сакина умоляла его не причинять боль ее мужу. В ответ на ее мольбу убийца рассмеялся, снял с нее наручники и приковал наручниками к дверной ручке. Он спросил, придет ли кто-нибудь утром ее освободить. Она сказала, что придет, и он ушел.

Она сказала, что сначала развязала сына и послала его будить ее мужа, но Элиас не вставал.

– Я так страшно пугаюсь. Я подумала, что, может быть, он разрезал эту дыню и засунул ее мужу в рот, а скотч ему понадобился, его [рот Элиаса] заклеить. Вот почему он не мог кричать и ничего.

Она продолжала описывать, как велит мальчику вернуться к своему отцу, говоря ему вынуть что-то у него изо рта, и она слышала, как ее сын пытается разбудить отца, много раз звал его, а она кричала: «Элиас, Элиас, просыпайся!»

– Вы могли слышать, как он говорил: «Папа, папа?» – спросил Хэлпин.

– Да, и он что-то делал, он вернулся ко мне и сказал: «Мама, у него во рту ничего нет, и он не просыпается». И я сказала ему: «Аамар, вернись, разбуди его и потряси, чтобы он проснулся». И в то же время я кричала: «Элиас, Элиас», – причитала она.

Зал суда заполонили ее боль и смятение. Женщины из присяжных и заместительницы достали носовые платки и салфетки и вытирали бегущие по лицам слезы. Слезы вытирали даже присяжные-мужчины.

Затем, по ее словам, ей предстояла трудная задача – заставить мальчика, все еще очень травмированного и напуганного Охотником, отправиться в ночь к соседям за помощью.

Сакина рассказала присяжным, что пришли ее соседи, Боб Уилсон пошел посмотреть на Элиаса и вернулся в слезах. Он не сказал ей, что Элиас мертв, но она поняла это по реакции Боба. Когда через несколько минут приехала полиция и ее освободили, она побежала к Элиасу, чтобы увидеть все своими глазами.

Фил Хэлпин хотел как можно скорее убрать Сакину с трибуны, поэтому перешел к опознанию 5 сентября. Она показала, что выбрала номер два и написала его на карточке, которую ей выдали. Она сказала, что также нашла принадлежащие ей драгоценности на опознании имущества – две золотые цепочки из Пакистана, комплект из серег и обручального кольца, один из подарков свекрови, а также телевизор и видеомагнитофон. Хэлпин продолжил показывать ей десятки фотографий дома внутри и снаружи, которые она описала жюри…

Затем он показал ей фотографию номер 40-Е, снимок аутопсии головы ее мужа. Она взяла его в руки, посмотрела, и ее глаза наполнились слезами, а лицо исказила судорога внезапной боли.

– Вы никогда не показывали мне этого раньше, – сказала она Хэлпину, дернувшись будто от ожога.

– Пожалуйста, просто скажите присяжным, кто это, – сказал Хэлпин.

– Мой муж. Это мой муж. Он тоже бил его по голове? Я этого не знала, – сказала она и снова разрыдалась.

Она обратилась к судье.