Ночной пленник

— Это подтвердили твои люди, побывавшие на месте преступления… Они же вычислили заказчика и скинули информацию о нем мне… Так что смотри не запутайся в показаниях, старый дуралей… — тихо рассмеялся Ник, заходясь в кашле, сглатывая и чувствуя болезненный укол в горло, от которого по шее потекла щекочущая теплая струйка крови. Серебро жгло, и раны от него не восстановятся раньше положенного времени, выпей он хоть тонны крови… Впрочем, что ему до этих царапин, если Виктор и так избил его до полусмерти. Потерявши голову, по волосам не плачут…

— Это ложь! Наглая ложь! — выпалил Бренер довольно эмоционально для мрази его уровня, но Ник эту реплику проигнорировал.

— Поклянись, что не тронешь Марьяну и ее сестру, как предусмотрено моим контрактом. Я исполнил свои обязательства сполна, — лишь вымолвил он и вновь закашлялся, кривясь от боли. Лицо Алекса окаменело и побледнело, но это уже было неважно. Во-первых, теперь он не посмеет не выполнить условия контракта, заявленные публично. Во-вторых, следующим его словом было: «Казнить!»

Толпа заревела, одобряя решение, но еще до этого Ник уловил краем уха (или ему это только показалось) отчаянный женский крик. Марьяна… С мыслью о ней умирать было не так страшно, к тому же он все же оставлял ей частичку себя. Вампир закрыл глаза, чувствуя, как пальцы держащего его за волосы охранника сжимаются крепче, причиняя боль и как можно сильнее оттягивая назад голову, а раскаленный нож врезается в кожу, чтобы перерезать горло.

— СТОЯТЬ! — вдруг разнеслось громогласно среди общего возбужденного гула.

Шум не прекращался, и спустя несколько секунд грохнул выстрел. Один, второй, третий… Все они отразились эхом от пустых каменных стен зала и коридоров. Потом раздался визг и крики. — Я сказал, стоять! — завопил тот же резкий, звероподобный голос. — Кто сдвинется с места — стреляю! Пули серебряные. Надеюсь, никто больше не хочет проверить чистоту пробы?!

Ник все еще сидел на коленях спиной к главному входу на ринг рядом с бездыханным телом Виктора. Охранник не решался выпускать его из стальной хватки, поэтому он не мог видеть, кто вошел в помещение, но вот этот громогласный голос он узнал сразу же.

— Охереть у вас тут чествуют победителей! — продолжил хриплый грубый бас; приближаясь. — У нас за убийство вампира нехило так платят… На месте некоторых я бы задумался о смене лагеря..

Шаги незнакомца, звук которых гасил песок, раздались совсем близко за спиной Ника, а потом появился и сам говоривший. Разбитые губы вампира искривились в слабой улыбке. Перед ним стоял здоровенный плечистый мужчина, одетый в черные, заправленные в высокие армейские ботинки брюки, черную футболку и черную же распахнутую на груди куртку с сильно надвинутым на лицо объемным капюшоном. Мужчина откинул его, открывая небритое лицо, и улыбнулся по-мужски обаятельной улыбкой, очертившей справа и слева ото рта глубокие бороздки. Никита замер, вглядываясь в знакомые, но сильно изменившиеся черты. Когда они виделись в последний раз? Больше двадцати лет назад. Сейчас старому другу на вид было не меньше пятидесяти, в коротких волосах серебрилась седина, но смотрелся он по-прежнему довольно-таки мощно и моложаво: высокий рост, крупное телосложение, крепкая спортивная фигура, глаза ясные и лучистые, да еще пистолет в руке добавлял образу внушительности.

— Светлейший князь Истомин! — прохрипел мужчина с иронией и отвесил Нику шутливый поклон головой. — Что-то паршиво вы выглядите для знатной особы…

— Знал бы, что ты припрешься, Дим, да еще не один, сходил бы постригся, — в том же тоне проворчал вампир, борясь с полуобморочным состоянием и тошнотой, но все же искренне радуясь этой неожиданной встрече.

— Тебе бы и помыться не помешало… — насмешливые губы вновь скривились в ухмылке, а одна бровь выгнулась вверх. — Эй ты, отпусти его! — Седовласый махнул дулом пистолета в сторону все еще удерживающего Ника охранника, и тот сразу отступил. В надежде, что старый друг протянет ему руку, чтобы помочь встать, вампир слегка замешкался, но поняв, что этого не произойдет, кое-как поднялся сам. Только вот ноги его почти не держали, а из груди вновь вырвался кашель, скрутивший живот болезненной судорогой, от которой потемнело в глазах. Он прижал ладонь к животу, сплюнул на песок кровь и попытался выпрямиться.

— Какого черта здесь происходит? — видимо, не выдержав подобных вольностей в своих владениях, наконец мрачно взревел Бренер на весь зал.