Ночной поезд на Марракеш

Когда они направились к припаркованному автомобилю, солнце еще не взошло, однако на улице было уже достаточно светло. Викки устроилась на заднем сиденье. Лицо сидевшей рядом с ней Элизы, в накинутом на голову шарфе, было, как всегда, бесстрастным. Викки практически ничего не знала о деятельности матери во время Сопротивления, хотя Жак рассказал, что на долю Элизы выпало немало испытаний. Дедушка, будучи крайне сдержанным человеком, отказывался говорить об ужасах войны, лишившей его сына, но Викки хорошо видела молчаливые страдания Жака. Более того, дедушка дал внучке понять, что Элизе пришлось познакомиться и со смертью, и с глубокой скорбью, поэтому прямо сейчас материнский стоицизм перед лицом страшного несчастья странным образом успокаивал. Она подумала о родителях Беа и о том, как на них скажется потеря дочери. Способен ли хоть кто-нибудь в этом мире оправиться после столь невосполнимой утраты?

Ветер уже улегся, наступило утро, прозрачно-голубое и солнечное. Викки смотрела на ясное марокканское небо, чувствуя невероятное облегчение оттого, что наконец покидает город. Она старалась держать себя в руках, так как уже выплакала все слезы, хотя глаза все еще были красными и опухшими. Мысли о Беа постоянно крутились в голове, стремительные, разящие; при всем старании их невозможно было остановить. В мозгу, словно кадры старого кино, мелькали сцены далекого прошлого. Полузабытый детский смех. Викки снова вспомнила тот день, когда они зашли в бутик «Биба» на Абингдон-роуд в Лондоне, сияющие восторгом голубые глаза кузины, ее длинные белокурые волосы с завитыми вверх кончиками. Она была такой, такой прелестной. Викки всегда завидовала ее красоте, но, когда Беатрис провалила экзамены и горько плакала из-за этого, искренне жалела кузину. У каждого человека есть свои уязвимые места, иногда спрятанные настолько глубоко, что их невозможно найти. Викки почувствовала укол вины, и у нее больно сжало грудь. Ох, не стоило тогда соблазнять Беа поездкой в Марокко!

Живописная извилистая дорога поднималась все выше в гору, вдали уже показалась берберская деревня. Машину нещадно трясло на крутых поворотах, и Викки с Элизой, периодически начинавшие дремать, мгновенно просыпались. За окном автомобиля мелькали горы, окутанные синей дымкой, и долины с идиллическими фруктовыми садами, однако сейчас Викки было не до местных красот. Она смотрела равнодушными глазами на осликов, коз, копавшихся в грязи цыплят, на людей, занимавшихся своими утренними делами. Элиза, которая впервые приехала в Марокко, комментировала увиденное, однако Викки не слушала и не отвечала ей – она думала о ссорах с матерью дома, во Франции. В те времена Викки частенько убегала к дедушке Жаку, который вечно ворчал:

– Вы постоянно гладите друг друга против шерсти.

– Я в этом не виновата, – возражала Викки, на что дедушка обычно нечленораздельно хмыкал.

Когда Ахмед припарковался в деревушке Имлиль, там уже вовсю кипела жизнь. Викки с матерью вылезли из машины и пошли вверх по тропе, чувствуя себя уставшими и вспотевшими от жары. Наверху они обнаружили Клеманс, которая нетерпеливо расхаживала взад и вперед.

– Я высматриваю Джека, – объяснила она.

Вглядевшись в непроницаемое лицо Клеманс, Викки спросила:

– Ну как, есть что-нибудь новое?

Клеманс покачала головой:

– Мы с минуты на минуту ждем новостей. Я страшно рада, что ветер улегся, и счастлива видеть вас живыми и невредимыми.

– Это моя мать Элиза, – сказала Викки. – А это моя бабушка Клеманс.

Элиза сделала шаг вперед, женщины смущенно посмотрели друг на друга.

У Клеманс, должно быть, столько вопросов, подумала Викки. И у Элизы тоже.

Клеманс первая пришла в себя и протянула руку Элизе:

– Вы с дочерью очень похожи, и это меня поразило.

– Да, некоторые именно так говорят. Хотя другие утверждают, что она похожа на отца.

Поведение Элизы нельзя было назвать грубым. Она, скорее, походила на автомат и даже не улыбалась. Викки стало обидно за Клеманс. Та была хорошо воспитана и сейчас, в этой неловкой ситуации, держалась весьма достойно.

– Ваша комната скоро будет готова, – сказала Клеманс. – Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы пожить в одной комнате с Викки?

– Вовсе нет, – холодно ответила Элиза.

– У нас еще будет время поговорить. Кстати, хочу сообщить, что Элен и Этьен еще не вернулись.

– Надеюсь, это не опасно? Ночевать прямо в горах? – нахмурилась Элиза.

– Там есть старая хижина для путников. Как только они туда доберутся, все будет отлично. В хижине лишь самые необходимые удобства, но, по крайней мере, там можно было укрыться от такого невероятного ветра, как вчера. А теперь я, пожалуй, позову Флоранс, а потом покажу вам вашу комнату.

Несколько минут спустя из дома выбежала Флоранс, и сестры, со слезами на глазах, бросились друг к другу в объятия.