Ночной поезд на Марракеш

Тео собрался было что-то добавить, но тут к ним подошел Ахмед в сопровождении Мадлен и двух босеронов.

– Она постоянно требует вас, мадам. Мне не удалось ее отвлечь.

– Все нормально, Ахмед. Спасибо.

Мадлен тут же прилипла к Тео. Она принялась гладить его по руке, улыбаться и рассказывать о летучих мышах у нее в голове, а собаки, повиляв хвостом и обнюхав все вокруг, убежали к накрытому для завтрака столу.

– Мы с Мадлен, пожалуй, пройдемся по саду, – объявил Тео.

Клеманс кивнула. Мать бросила на нее торжествующий взгляд. Тео с лукавой ухмылкой взял Мадлен под руку:

– У нас все будет отлично, да?

Оставалось лишь удивляться, как легко Тео нашел общий язык с безумной старухой, которая льнула к нему, смеялась и хихикала совсем как юная девушка.

Надия принесла завтрак, состоявший из круассанов, тостов и йогурта.

– Спасибо, – сказала Клеманс. – К сожалению, кофе уже чуть теплый. Приготовь нам свежего, если тебя не затруднит. А когда освободишься, отнеси, пожалуйста, поднос с завтраком Джеку и Флоранс в их комнату.

Викки с Элизой ушли в дом, но наверняка потом не откажутся перекусить. Как бы там ни было, Клеманс была даже рада остаться одной, чтобы до конца переварить тот факт, что Тео вернулся. Прежняя жизнь оказалась полностью перевернутой вверх дном, и Клеманс хотелось хотя бы пару минут побыть в одиночестве. Она сидела под тентом, слушая крики птиц и гадая, как выложить Тео всю правду. Ведь есть такие вещи, которые очень трудно сказать. Может, стоит подойти к этому исподволь, чтобы немного ослабить эффект? Клеманс не знала, как отреагирует Тео, тем не менее она в любом случае это сделает. Устроившись поудобнее, она принялась перелистывать французское издание журнала «Элль», которое купила специально для Мадлен. На обложке была помещена фотография модели Николь де Ламарже, сделанная английским фотографом Брайаном Даффи. Весь выпуск был посвящен «голубой теме» и получил название «Голубая волна».

Несколько минут спустя к ней присоединились Викки с Элизой. Клеманс ждала удобной возможности поговорить с Элизой наедине, но та вела себя не слишком дружелюбно, и ее пока было трудно раскусить. Да и вообще, уместно ли было расспрашивать Элизу о Викторе?

– Ой! – Викки склонилась над бабушкой. – Этого номера я еще не видела.

– На, возьми. – Клеманс протянула внучке журнал.

– Вы уверены?

– Я не читала, а просто убивала время.

– Спасибо большое. А можно взять журнал к себе в комнату?

– Ты что, не будешь завтракать? – нахмурилась Клеманс.

– Мне что-то не хочется.

– Хорошо. Тогда я попрошу Надию принести тебе апельсинового сока. Кстати, Тео просил передать, чтобы ты никому не говорила о Фриде. Только офицеру Алами.

Пообещав молчать, Викки сразу ушла к себе в комнату.

Клеманс пригласила Элизу за стол. Надия налила им горячего кофе и принесла еще круассанов. За столом воцарилась неуютная тишина. Поскольку никто из женщин не проронил ни слова, воздух, казалось, потрескивал от электрического напряжения. Мимо прошли Тео с Мадлен. Заметив застывшее лицо Клеманс, Тео сказал:

– Мы с Мадлен позавтракаем во флигеле. – И с этими словами поспешно увел Мадлен прочь.

Клеманс явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она больше не могла сидеть в тягостном молчании, но встать и вежливо уйти тоже не могла. В результате она набралась мужества и негромко произнесла:

– Полагаю, у вас есть ко мне вопросы.

Элиза наверняка должна была осуждать ее за то, что она позволила увезти своего ребенка. Викки была очень похожа на мать, и Клеманс, зачарованная этим сходством, залюбовалась густыми, темными, волнистыми волосами Элизы, седины в которых было гораздо меньше, чем у ее младшей сестры Флоранс, и огромными выразительными глазами коньячного цвета.

– Да.

– Я сейчас не могу ответить на те вопросы, которые вас наверняка интересуют. Но, возможно, вы согласитесь рассказать мне о Викторе?

Опустив глаза, Элиза произнесла ледяным тоном:

– Значит, вы не хотите ответить на вопрос, почему ни разу не приехали навестить своего сына?

Клеманс тяжело сглотнула:

– Это было не так-то просто сделать.

Элиза покачала головой и отвернулась. Клеманс поняла, что со столь колючей женщиной нужно вести себя крайне осторожно и тщательно выбирать слова.

– Скажите, а каким он был человеком?

Элиза резко вскинула голову и прищурилась, не скрывая своей враждебности:

– Вы хотите сказать, будто вас это хоть как-то интересует?

– Пожалуйста, Элиза.

– Я просто не могу понять, как вы могли бросить своего сына.

– У меня были связаны руки, – вздохнула Клеманс.

– Ну а потом? А когда вы стали зрелым человеком и получили возможность распоряжаться всем этим, – Элиза раздраженно ткнула пальцем в стену дома у них за спиной, – у вас по-прежнему были связаны руки?

Язвительный тон собеседницы неприятно поразил Клеманс, однако она сумела сказать:

– В некотором роде да.