Ночной поезд на Марракеш

Она посмотрела ему в глаза – в эти нежные, теплые глаза, – и ей стало не по себе. Почти всю свою жизнь она хранила страшную тайну и теперь не решалась озвучить то, что произошло много лет назад. Ей хотелось заплакать, убежать прочь – все что угодно, лишь бы унять застрявшую в горле тревогу. Но она собралась с духом и едва слышно произнесла:

– Я убила своего отца.

– Боже мой, Клемми! – отшатнулся Тео.

– Я не сомневалась, что, узнав правду, ты сразу посмотришь на меня другими глазами.

– Но что ты пытаешься мне сказать? Это ведь был несчастный случай, да? Тот… пожар?

Клеманс крепко зажмурилась, не в силах посмотреть ему в лицо.

На следующий день после своего четырнадцатого дня рождения она впервые нашла в словаре это слово.

Отцеубийство.

Убийство собственного отца.

Она прочла множество мифов и рассказов о сыновьях, убивших своих отцов, а вот о дочерях было написано мало. Представлять себе самые жестокие способы умерщвления отца стало ее любимой фантазией. Игрой, в которую она играла. Пока через восемь лет после ее четырнадцатого дня рождения это не перестало быть игрой.

Она открыла глаза и покачала головой:

– Я хладнокровно застрелила отца. Прямо в упор.

Глава 43

Викки

Викки пыталась сосредоточиться на скрипах и шорохах в доме, но ей мешал пронзительный шум в голове: назойливый пронзительный писк, гораздо хуже, чем писк комара, жужжавшего над ухом. Хотя, возможно, это и впрямь был писк насекомого. Викки ворочалась в постели с боку на бок, чувствуя себя разгоряченной и липкой; простыни с каждой минутой становились все более влажными.

Если бы Викки не пришлось спать в одной комнате с матерью, она бы включила свет и открыла книгу или встала с постели, чтобы немного порисовать. Песня, которую бесконечно передавали по радио в Лондоне, настойчиво крутилась в голове, дополняя жужжание насекомого. В песне «I’ll Follow The Sun» группы «Битлз» была строчка о потере друга, и Викки не хотела, чтобы это постоянно звучало в мозгу, однако продолжала мурлыкать привязчивую мелодию.

И как она ни старалась, чем дольше она лежала без сна, тем сильнее становилось желание встать с постели. У нее внутри все кипело, она испытывала непреодолимый позыв что-то делать. Когда терпеть этот зуд беспокойства уже не оставалось сил, а Элиза что-то пробормотала во сне, Викки взяла фонарь и на цыпочках выскользнула из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь.

Освещая себе путь лучом фонаря, Викки подергала одну за другой наружные двери. Заперто. В доме стояла ужасная духота. Викки сильно вспотела и, почувствовав себя в ловушке, внезапно запаниковала. Плотный ночной воздух давил на нее сильнее, чем палящий дневной зной, переносить который было намного легче благодаря лучам яркого солнца и легкому ветерку. По крайней мере, здесь, в горах. Духота эта вызывала клаустрофобию и становилась невыносимой. Викки, отчаянно нуждавшаяся в глотке свежего воздуха, начала задыхаться. Она остановилась и прислушалась. Все крепко спали. Она прошла на кухню, где обнаружила оставленный в дверях ключ. Поспешно повернув ключ в замке, Викки отодвинула верхний и нижний засовы. Если она ненадолго выйдет на свежий воздух, ничего страшного не случится.

Она вдохнула полной грудью и осторожно переступила порог, сразу почувствовав облегчение. В саду стояла такая же жара, ни дуновения ветерка, но здесь хотя бы не было такой жуткой духоты. Шум в голове улегся. Викки сделала очередной медленный вдох, отошла на пару шагов от открытой кухонной двери, а затем посмотрела на небо. Луна, еще не полная, но уже достаточно яркая, окутала сад призрачным серебристо-синим сиянием, что придавало пейзажу слегка жутковатый вид, хотя здесь было не так страшно, как в садах вокруг заброшенных вилл в Пальмераи в ту ужасную ночь. Под ногами у Викки тихонько шуршали листья. Внезапно она услышала за спиной громкий треск. Неужели здесь кто-то есть? На сад вновь опустилась тишина, если не считать копошащихся в кустах мелких животных; девушка, казалось, видела их блестящие глаза. Когда по ее голой ноге пробежала крыса, Викки отпрянула и пришла в себя. Пожалуй, не стоило выходить в сад босиком. Ей вообще не стоило выходить в сад! Ведь здесь вполне могли водиться скорпионы. Или мог вернуться дикий кабан.

Викки повернулась, чтобы возвратиться на кухню, и в этот самый момент явственно услышала какое-то движение у себя за спиной. Причем на сей раз там было нечто гораздо более крупное, нежели обычная крыса. Викки собралась было крикнуть, но внезапно сильная мужская рука зажала ей рот, а другая рука обхватила сзади за талию.

– Только пикнешь – и я перережу тебе горло!

Викки узнала этот голос.

Несмотря на то что мужчина сжимал ее как в тисках, она попыталась кричать, но не смогла выдавить ни звука – от ужаса пересохло во рту. Ну вот и все. Патрис Калье в конце концов до нее добрался. Как она и боялась.