Ночной сторож

Томас работал над деревянным погребальным домом, пока Лесистая Гора заканчивал заспинную доску. Они работали в сарае Луиса, потому что у него были все инструменты – пилы, рубанки, рашпили, тиски, молоток и шлифовальные круги. Ни один из них не произнес ни слова. Томас использовал острое долото, чтобы плотно прилаживать концы досок. Ему не нравилось использовать гвозди для постройки погребального дома. Он сделал несколько небольших стропил для крыши, а затем выстругал необходимую дранку. Ему доводилось видеть погребальные дома, крытые толем и покупной черепицей, но во время работы он чувствовал близость к Жаанат – она попросила смастерить погребальный дом именно его, ибо знала, что он сделает это по-старому. За исключением того, подумал Томас, что он не уверен, действительно ли обычай хоронить мертвецов в таких домах – старый. Бибун рассказывал, что его отец помнил времена, когда мертвеца тщательно заворачивали в бересту, а затем закрепляли высоко на дереве. Такой способ казался ему лучше. Тебя съедали вороны и стервятники, а не черви. Тело как бы летело над землей, вместо того чтобы распадаться в земле среди крошечных существ, живущих в ней. Обычай строить погребальные дома, вероятно, возник после того, как они были вынуждены жить на одном месте, в резервациях. В основном у них были католические захоронения. Он хотел спросить Лесистую Гору, что, по его мнению, было лучше: дерево или грязь. А между тем Лесистая Гора заканчивал заспинную доску для младенца.

– Полагаю, нам не следует говорить Жаанат, что мы делали погребальный дом и заспинную доску одновременно, – сказал он Лесистой Горе.

– Думаете, это может навредить ребенку?

– Я не суеверный человек, – сказал Томас, хотя он, безусловно, был им. Просто у него дело не зашло так далеко, как у Лабатта с его страхом перед совами и готовностью видеть зловещие предзнаменования во всем, что его окружает.

Лесистая Гора сказал, что зажжет пучок шалфея и окурит дымом заспинную доску, чтобы снять с нее порчу.

– Это сработает, – согласился с ним Томас.

Для верхней части колыбели Лесистая Гора использовал лучший шлифовальный инструмент Жаанат – стебель лесного хвоща, расщепленный и приклеенный к обрезку доски. Он прочерчивал на белом кедре узкие линии. У него была банка чая и банка уксуса, в которую он на неделю положил несколько мелких монет. После того как он отшлифовал дерево, сделав его гладким, он покрасил нижнюю часть колыбели чаем, который придал ей мягкий коричневый цвет. Верхнюю часть колыбели, включая защиту головы, он промазал уксусом, окрасившим ее в бледно-голубой цвет. К головному щитку он привязал несколько сухожилий. Иногда, работая в поле, он находил маленькие океанские ракушки. Некоторые были завитыми, другие представляли собой крошечные рифленые гребешки. Он просверлил в них отверстия и подвесил на отрезках сухожилий.

– Барнс говорит, здесь когда-то был океан, – сказал он Томасу.

– В бесконечно далекие времена.

– Вот это да! Ребенок Веры станет играть с этими маленькими штуковинами со дна моря, которое раньше здесь было. Кто бы мог подумать?

– Мы связаны с людьми, давным-давно жившими здесь, во многих отношениях. Может, кто-нибудь из далекого прошлого прикасался к этим раковинам. Может, маленькие существа, жившие в них, разложились и попали в землю. Может, какая-то крошечная их частичка сейчас находится внутри нас. Подобные вещи нам неведомы.

– То, что мы жили здесь так давно и так сильно связаны с нашей землей, вселяет в меня чувство умиротворения, – признался Лесистая Гора.

– То-то и оно, – подытожил Томас. – А теперь мы отправляем в землю еще одного человека. Может быть, он и пьяница, но не всегда же им был.

– Иногда, когда я брожу здесь, – задумчиво произнес Лесистая Гора, – мне кажется, будто они со мной, те люди из далекого прошлого. Я никому не говорю об этом. Но они окружают нас. Я никогда не смогу покинуть это место.

Ночная стража