Ночной сторож

Молодая женщина, все более воодушевляясь, вращает барабан гектографа. Долговязый миссионер спотыкается во сне на замерзшей дороге. Индианка из племени чиппева-кри[108] втирает медвежий жир в кожу неспящего ребенка. Очень старый мужчина беседует с маленькими огоньками, которые пришли его навестить, а очень старая женщина отчаянно мечтает о том, чтобы пересечь бурлящую Красную реку, дабы спастись от своих врагов. Рослый блондин с соломенными волосами пытается залезть под блузку к стройной женщине, но та внезапно садится и говорит: «Ты такой неуклюжий». Пьяный в стельку парень рыдает в снегу, умоляя снять с него проклятие. Другой мужчина, пьяный только наполовину, играет в бесконечную карточную игру со своими братьями, которые говорят ему, что его обращение в мормонизм нелепо и запятнает доброе католическое имя Лабатт. И еще один человек – пострадавший, крепкий, сильный и носящий имя места, где родился, – заснул в лошадином стойле у своей маленькой дровяной печки. В соседнем стойле коротает ночь конь по кличке Гринго – единственный покрытый попоной и все равно чем-то недовольный. Гринго прижимается головой к толстым доскам и задумчиво грызет древесину. Гринго наверняка предпочел бы овес или ячмень, и он мотает головой взад-вперед, топает, надеясь, что появится его конюх. Но ничего не происходит, ночь длится и длится.

* * *

Полная и очень усталая женщина, спящая на полу в офисе племени, начинает разговаривать во сне. «Слишком много соли», – шепчет она.

Молодая женщина с нежными сияющими глазами, которую учителя часто называли эльфийкой, заполняет бланк заказа по каталогу «Монтгомери Уорд»[109] и покупает наручные часы.

Прóклятый человек ползет к дому своих родителей, где все до единого крепко спят. Мужчина чувствует: он достаточно наказан за то, что сделал, – только потому, что ему этого хотелось. Если бы его мозг работал лучше, он смог бы назвать много взрослых мужчин, которые делали то же самое и находятся в прекрасной форме, улыбаются во весь рот, открывают и закрывают оба глаза. Да, он ее лапал. Да, он почти трахнул ее. Но ведь этого не произошло! Дело не в том, что ему не следовало пытаться. Просто он выбрал не ту девушку.

В нескольких милях отсюда взволнованный мужчина, владеющий легким пером, выполняет упражнения Палмера на заводе по производству драгоценных подшипников. Он вращает запястьями, сгибает пальцы, поворачивается на стуле из стороны в сторону. Закончив, смотрит вперед и пишет еще одно письмо сенатору Милтону Р. Янгу, в котором излагает стратегию борьбы против законопроекта о прекращении действия договоров с индейцами, и с вежливым отчаянием желает ему всего наилучшего. Затем, без всякой надежды, он пишет вежливое и полное шуток послание другому сенатору от Северной Дакоты, Уильяму Лангеру[110] по прозвищу Дикий Билл, который выступает за прекращение договоров. Терять нечего, к тому же Томасу не может не нравиться Дикий Билл, который однажды забаррикадировался в губернаторском особняке и отказался оставлять пост главы штата. Если бы изоляционист Лангер добился своего, возможно, Фалон бы не погиб на далекой войне. Мир почти наверняка был бы в гораздо худшем положении, но у Томаса был бы жив брат Фалон, причем он смог бы общаться с ним на самом деле, а не просто смотреть, как тот время от времени проходит сквозь стену. И кстати, о томящихся одиночеством духах…

Родерика, казалось, сегодня вечером не было рядом, но Томаса не покидало странное чувство. Как будто его ручка удерживала все в резервации в должном равновесии, пока он пишет. И он писал.

Вы не можете ассимилировать индейских призраков