Ночные бдения

– А если ходы перестроили? – спросил я.

– Это невозможно, – холодно ответила она. – Дворец Императора нельзя перестраивать, он священен и это закон.

– Но ведь теперь закон – Тобакку, если он попирает правила ваших предков, то и это может не быть исключением. Наверняка, он знает о вашем плане – захватить дворец. Разве он настолько глуп, чтобы не защищать себя и свою власть?

– Что ты за человек, Андрэ! – рассердилась она. – Никакой план тебе не годен!

– Ты же знаешь, – улыбнулся я, – я не человек – каро.

– Ты так и не рассказал о северных богах.

– Боги как боги, – ответил я. – Я бы лучше поговорил о тебе, обо мне.

Шанкор нахмурилась и скинула капюшон.

– Мне кажется, – произнесла она, приняв властную позу, – что ты с недостаточным уважением относишься ко мне. Я – Ала-Тер. Ты – каро, и не можешь разговаривать со мной, как с равной тебе. Я не собираюсь терпеть твое нахальство, даже в угоду нашему делу. Я требую соответствующего моему положению уважения. Помни, мы заключили союз, и ты обязан повиноваться.

– Прости, Ала-Тер, – насмешливо сказал я, не отрывая восхищенного взгляда от ее старательно подделанного под гнев лица. – Никак не могу это запомнить. Как посмотрю на тебя – сразу думаю: вот женщина, способная затмить лучших красавиц этого Мира. Совершенно не умею вести себя в присутствии красивой женщины.

Шанкор вспыхнула.

– Ты свободен, – она указала мне на дверь.

– Надеюсь, – прошептал я, вставая, – я увижу тебя до отъезда в Город Семи Сосен еще раз. Как знать, вдруг нам не суждено больше свидеться.

Она ничего не ответила, и я вышел из шатра.

Нао сидел за ужином, белоснежными зубами раздирая кусок мяса.

– Садись, Андрэ. Подкрепись. Завтра нам нужно отоспаться и набить животы перед дорогой.

Я удрученно сел, разговор с Шанкор не принес мне радости. Если бы она с большим интересом относилась ко мне, я чувствовал бы себя самым счастливым человеком на земле.

– Ты чему-то не рад, – заметил Нао. – Неужели не хочешь ехать?

– Я бы лучше остался с твоей Ала-Тер, – усмехнулся я. – Не нравится мне все это.

– Ты должен понять, – с серьезным видом сказал Нао, – что Шанкор не женщина. Ты видел, что стало с Дупелем? Вот до чего доводит ее любовь. Забудь ее. Она холодна, как камень, и очень беспощадна, даже я не столь жесток, как она. К тому же она не испытывает симпатии к легкомысленным мужчинам и судит их лишь по боевым заслугам.

– Нао, в каждой женщине живет женщина, как ни крути. А в нашей Ала-Тер есть что-то необыкновенное.

– Это необыкновенное в твоем сердце! – засмеялся он. – Поверь мне, Шанкор – не женщина. Ты рискуешь увязнуть по уши.

– Она красивая, – сказал я.

Нао расхохотался.

– Она уродлива, Андрэ! Черт побери! Я еще мог предположить, что ты ухаживаешь за ней ради ее высокого положения, но чтобы так! Будь осторожен, – серьезно сказал он. – Многие поплатились жизнью за право поцеловать ее.

Слова эти не выходили у меня из головы, всю ночь я не мог уснуть, вспоминая полные вожделения глаза и очень плохо разыгранный гнев. Женщина, которую мужчины боятся, должна быть очень чувствительна к ласке и словам любви. Слабое часто маскируется под сильное не в угоду себе. Она – женщина. Она должна хотеть мужчину. К тому же я влюбился в нее, во мне взыграл инстинкт завоевателя.

Проведя бессонную ночь, я спал до обеда. Разбудил меня лагерный гул и бряцанье оружия, непривычно громкий и активный. Наспех одевшись, я вышел из шатра и увидел, что палатки сворачивают, а воины готовятся в путь. Я остановил пробегающего мимо воина и спросил, что происходит.

– Мы снимаемся и к вечеру покидаем лагерь, уходим восточнее. Разведчики видели большой отряд воинов Тобакку, судя по всему по наши души. Не то сейчас время, чтобы вступать в открытое столкновение, приходится бежать.

К вечеру все было готово. Воины ждали сигнала. Наши с Нао лошади тоже были оседланы, после заката мы должны были двинуться на север, в Город Семи Сосен.

Легкий холод чувствовался в воздухе, наполняя его бодрящей свежестью и предчувствием холодов. Сказав Нао, что пройдусь к реке, я прошел небольшую чащобу и присел на валун, омываемый водами неведомого ручейка.

Тихая грусть наполняла меня, смешиваясь с терпким предчувствием бурных свершений. Что ждало меня? Слава Богу, я этого тогда не знал. Хоть был спокойнее.

Я сидел на валуне и смотрел, как ледяная, даже на взгляд, вода струилась по разноцветным камушкам. Вот так все и проходит, прав был царь Соломон – и это тоже пройдет.

Я почувствовал ее присутствие, только когда она заговорила.

– Что же ты печалишься, Андрэ? Что гложет тебя?

– Шанкор, – грустно сказал я, пододвигаясь и освобождая ей место, – если бы ты знала, как нелепо быть пешкой.

– Я знаю, – тихо сказала она, откидывая капюшон. Ее волосы распустились и упали вперед, так что я не мог видеть ее лица.

– Но ведь ты живешь своей жизнью, тебе не нужно выбирать между разными мирами, не нужно подстраиваться под обстоятельства, у тебя есть цель, есть прошлое, есть, в конце концов, друзья и враги. У меня больше нет ничего, а если и есть, то я не чувствую, что это настоящее.