Ночные бдения

Начинался рассвет, небосклон над нами становился все более светлым, ночные тени отползали в кусты, за деревья, уступая место простору и солнцу, которое все смелее и смелее проникало в заколдованный лес.

Мы шли уже битый час, впереди Хоросеф, я – за ним. Сафун хорошо знал дорогу и прекрасно ориентировался среди абсолютно, на мой взгляд, одинаковых сосен, умело обходя буераки и места, заросшие очень неприятной травой, наподобие нашей крапивы, только она во сто крат сильнее обжигала руки и лицо (это я понял на собственном опыте).

Остановившись возле небольшой кущицы каких-то низкорослых деревьев, Хоросеф вытащил из-за пояса меч и, прислушавшись к тишине леса, сделал мне знак молчать. Я послушался его приказа, и мы двинулись дальше через лес.

Это не было похоже на охоту: где засады, где погони за зверем, где битва? – ничего не было и в помине, только утомительная ходьба через непролазные заросли.

Мне надо было бежать, пока мы не начали проверять мою храбрость, но как только я пытался отстать или затеряться, Хоросеф недовольно оглядывался и презрительно кривил губы. Что скрывать, он хоть и был туповат, но понимал, что я не с особой смелостью следую за ним.

Лес окончился, и я остановился как вкопанный, пораженный открывшимся мне видом. За плетущимися неподалеку кустами начиналась небольшая поляна, своим левым краем примыкающая к озерцу с тухлой водицей, источающей густой аромат гнилости; но еще более отвратительно пахли катоны, ибо это именно они расположились на берегу пруда и, вальяжно почесываясь, иногда цедили воду толстыми губами. Больше всего они напоминали мне тюленей: их жирные сосискообразные тела, покрытые редкой рыжей порослью, заканчивались небольшой плоской головой, увенчанной двумя спиралевидно закрученными рогами; маленькие глазки, выглядывающие из-под нависшего лба, не выражали ничего кроме скуки. Время от времени какой-нибудь особенно активный катон подползал на коротких слонячьих ножках к воде, погружал голову и с удовольствием пускал пузыри.

Когда первый шок прошел, меня чуть не стошнило: «Уж не это ли мясо», – с тоской подумал я, – «подает нам Фелетина на обед?»

– Приходилось ли тебе когда-нибудь охотиться на катонов? – спросил Хоросеф шепотом.

– Нет, – так же шепотом ответил я, зажимая рот рукою, чтобы не потерять весь свой завтрак.

– Это очень просто, Андрэ. Подходить к катонам близко – опасно. Они запросто могут задавить тебя своим весом, поэтому нет ничего лучше того, чтобы кинуть в животное отравленный кинжал – тогда его смерть будет быстрой и не успеет всполошить остальных. Но если ты не убьешь его сразу, лучше не раздумывая убегать – все стадо кинется на тебя, а они очень быстро бегают. Охота на катонов – мальчишеская забава, я думаю, ты не промахнешься. Предоставляю тебе почетное право первому кинуть кинжал, – последние слова Хоросеф проговорил с явным сарказмом.

Мне вовсе не улыбалось быть раздавленным вонючей тушей и от иронии Хоросефа явно веяло чернухой.

– Нет, Хоросеф, – как можно спокойнее сказал я. – Я не могу принять столь щедрый дар уважения. Такой вид охоты для меня большая новинка. Я бы предпочел, чтобы вы показали мне пример.

Хоросеф скрипнул зубами и, выхватив из ножен отравленный клинок, изо всей силы, нисколько не прицеливаясь, метнул его в стадо. Один из толстых слизняков вздрогнул всем телом и, не издав ни звука, покорно закрыл глаза и обмяк.

Хоросеф победно глянул на меня и жестом предложил повторить фокус.

Я засомневался. Если я откажусь под предлогом трусости, Хоросеф убьет меня просто, придумывать иной не было времени, оставалось только рискнуть. Я не спеша вытащил кинжал из ножен, мучительно припоминая, как в детстве играл в ножички, замахнулся и, тщательно прицелившись, метнул клинок в темно-рыжую массу, копошащуюся на берегу.

И тут случилось нечто невероятное: ближайший к нам катон оглушительно заревел и поднял ногу, насквозь проткнутую кинжалом. Десятки яростных глаз повернулись в нашу сторону. Раненое животное грозно рычало, и еще более грозным рыком отвечали ему сотоварищи.

Хоросеф дернул меня за рукав и крикнул:

– Промахнулся! Беги!

Два раза ему повторять не пришлось: стадо катонов быстрой рысцой двинулось на нас; я вскочил и побежал за Хоросефом, мысленно проклиная свое безрассудство. Я старался ни на шаг не отставать от него, но Хоросеф был сильнее, и уже скоро отрыв между нами составлял значительное расстояние, а сзади все ближе и ближе раздавался топот, треск сломанных сучьев и напряженное пыхтенье разъяренных животных. И когда я почувствовал, что рыжая масса вот-вот поглотит меня, я резко свернул вправо и упал в кусты. Будь что будет!