Ночные бдения

– Бедная девочка! Что мы натворили! – вздохнула она.

Первые капли дождя гулко ударили по крыше и забарабанили по стене. Последние гости, напуганные дождем, со смехом врассыпную кинулись по домам. Мы с Фелетиной, боясь быть увиденными, поглубже забились в тень, рискуя вымокнуть.

– Фелетина, где ты? – услышал я знакомый голос.

– Это мой муж, – прошептала она. – До завтра. Да поможет тебе, Бог.

Фелетина на прощание сжала мою руку и вышла в свет факелов.

– Я здесь, дорогой, я иду к тебе, любимый…

***

Забравшись в окно, я устало лег на белоснежное ложе, усыпанное лепестками цветов, даже не потрудившись раздеться. Все опостылело мне.

Слушая, как гудит и свирепствует за стенами буря, я и не пытался усмирить бури в своем сердце, горько было мне и одиноко. Все, что случилось со мною, казалось лишь сном, мимолетным видением, а та, прошлая жизнь была скрыта за пеленою дождя, окутавшего деревню, за стеною леса. Я остался один. Мысленно я воскрешал образ женщины, которой так и не смог сказать то, главное, что рвалось с моих губ в миг расставания, что смогла выразить Серпулия всего в нескольких словах, я душою тянулся к ней, и рука моя тянулась к ней, но не было здесь другого тела, и не было другой души…

10.

День проходил за днем, ночи сменялись днями, дни – ночами; за чередой пролетающих часов я забыл о себе или, может быть, просто сделал вид, что забыл – делать вид стало моим основным занятием.

На следующее утро после свадьбы я сделал вид, что потерял свою жену. Я, делая вид, а заодно и спасая свою шкуру, яростно требовал от онемевшего и взбешенного Хоросефа вернуть мне мою жену. Делая вид, я рьяно бросился на ее поиски вместе с Сафуном и большинством мужского населения деревни. Напуская на себя не менее умный вид, я «выловил» из реки ее свадебный наряд и флакон из-под драгоценного яда Хоросефа. Все с горечью признали меня почетным вдовцом. Все, кроме Донджи. Он ни капли не поверил в эту историю. Я понял это, когда сообщил о пропаже жены: по лицу его пробежала тень ярости, зрачки зло сузились; и он дольше всех настаивал на поисках пропавшей невесты, даже когда я выудил из реки ее платье.

Я всякими неприличными словами ругал свою неверную невесту (а исчезновение Марци сразу дало ответы на многие вопросы), в мыслях воздавая хвалу Господу за то, что он затмил мозги Хоросефа обидой на Серпулию и лишил его способности рассуждать здраво. Все эти дни я ходил с угрюмым лицом, и в этом случае хотя бы не нужно было делать вид – мне и в самом деле было очень худо, одному среди врагов и равнодушных; только Фелетина, как прежде, заботилась обо мне, вернее о том, как я спал и хорошо ли ел. Я не мог понять, куда девалась та удивительная искренняя Фелетина, которая помогала мне устраивать бегство Серпулии.

Через месяц вернулся Жука, усталый, оборванный, но как всегда, невозмутимый. Он удачно проводил парочку до большой реки Луры, пака Марци не обрел способность сидеть в седле и заботиться о девушке. Обратный путь Жуке пришлось проделать пешком, но, по его словам, это даже лучше – немного прогулялся.

И как-то быстро забылась эта история с женитьбой, будто и не было ничего. Люди не напоминали, что когда-то у меня была невеста и жена, хотя поначалу и одаривали жалостливыми и насмешливыми взглядами. Никто больше не пытался принудить меня к женитьбе: брачное клеймо надежно оберегало меня от свадебных планов.

А день проходил за днем, часы жизни цедили песок за пределами моего бытия, я мог только следить за падением песчинок, с тоской ожидая, когда же невидимая рука перевернет часы. Прошло лето с буйной зеленью, за ним пришла осень с великолепным цветением и созреванием, пронеслась на холодных ветрах и грозовых тучах зима с ураганами и ледяными дождями, а я все следил за сменою дней с видом стороннего наблюдателя. Я делал вид.

Почти год я прожил среди хотов в деревне Сарка. Пару раз Хоросеф отправлял меня с Зеноном и другими торговцами в Пушон – продавать холофоль и закупать на вырученные деньги разные необходимые всем товары. Это было великое разнообразие в моей жизни, я мог пройтись по городу, потолкаться на базаре среди людей, услышать последние новости. Я чувствовал себя свободным человеком, а не рабом жестокого хозяина; в эти дни мне хотелось под покровом ночи уйти по длинной прямой дороге, которая вела на север, споить Зенона и его товарищей, запереть их в комнате, и идти пока… пока меня не поймают.