Ночные голоса

Ну, как он, Костя, там в Уганде служил — долгий рассказ. Чего-то, наверное, покупал, чего-то продавал… Главное не в этом. А главное в том, что именно наивысший его успех по службе и оказался для него, как это ни странно и прискорбно, роковым.

В Кампале от англичан оставалось тогда еще несколько закрытых клубов и среди них один, конечно, как и полагается — самый закрытый, для самых влиятельных лиц. Все честь по чести: и швейцар в галунах у дверей, и черные лакеи в белых смокингах, и библиотека, и курительный салон с портретами каких-то строгих, еще викторианской эпохи пожилых джентльменов на стенах, и уютный ресторан, и бар, и, конечно, теннисные корты, сауна, бассейн, поля для гольфа — в общем, все, что только нужно было для истинного джентльмена, чтобы хоть ненадолго в своем кругу отключиться от мирских забот.

Нашим дипломатам тоже позволялось в некоторых странах (особенно в Африке) членство в таких клубах. И Костя, конечно, не преминул этим правом воспользоваться.

И опять-таки не важно, как там, в этом клубе, Костя себя вел, кого видел, как развлекался, во что играл… А важно то, что среди регулярно посещавших этот клуб высокопоставленных угандийских лиц у Кости очень быстро образовался друг — огромный, почти двухметрового роста и звероподобного вида генерал в золотых эполетах на белом кителе, по имени Иди Амин. Теннис, конечно, теннисом, но больше всего они с Костей любили сидеть в креслах-качалках у бортика бассейна или на открытой веранде клуба, смотреть на лужайки, на игроков в гольф, и понемногу, не торопясь, выпивать. Пили, конечно, преимущественно «скотч» со льдом, без всяких этих глупостей, вроде содовой, и пили, надо признаться, преимущественно за Костин счет.

И до того крепкая пошла у них дружба, до того они в конце концов дооткровенничались, что Костя К. однажды вдруг дает — через посла, естественно — шифровку в Москву: «Через два недели генерал Иди Амин совершит государственный переворот. Сведения совершенно точные, полученные от него самого. Просим соответствующих инструкций».

А Москва им в ответ: «Вы, братцы, видно, совсем там охренели! Какой переворот? Прекратите слать всякую чепуху. Занимайтесь своим делом». Посол, конечно, после этого с Костей не разговаривает, резидент нос от него воротит, коллектив начинает потихоньку, осторожненько так, его сторониться… Ан, через две недели — и правда переворот! И совершил его действительно генерал Иди Амин — как вскоре стало известно всему миру, большой поклонник Гитлера, маньяк, убийца, мясник, заливший в конце концов кровью всю свою страну. И… И Костин закадычный друг.

Делать нечего — надо советскому послу ехать поздравлять эту образину, Иди Амина, с восшествием, так сказать, на престол. А генерал его, посла, не принимает! Передает только через своего адъютанта: видеть не желаю никого из коммунистов, они все мне враги. Не желаю — вот и весь сказ! Еще раз попробовали напроситься на встречу, другой раз попробовали — нет, никаких встреч, генерал твердо стоит на своем… А Москва волнуется, телеграмму за телеграммой шлет: как обстановка, какие намерения у генерала, на кого он будет в дальнейшем опираться — немедленно дайте ответ. А как ты его, этот ответ, дашь, если даже посла — и то дальше территории посольства не пускают никуда?

Довольно долго, надо сказать, просидело наше посольство в такой изоляции… И вдруг однажды — время было уже к вечеру — к воротам посольства подкатывает длинный черный лимузин под президентским флагом. Из него выскакивает уже знакомый нашим адъютант — и прямо к послу: президент Уганды генерал Иди Амин просит, дескать, господина Константина К. оказать честь, пожаловать к нему в правительственную резиденцию для частной беседы.

В посольстве, разумеется, поднимается суматоха: что делать, как реагировать? Ведь не посла — Костю зовут! Это как же следует понимать в свете коренных интересов Советского Союза? И пристало ли в данном случае — первом контакте с новым президентом — представлять нашу великую державу не послу, а десятому по значению советнику, да еще не посольства, а торгпредства? Эх, Москву бы спросить! А как ее спросишь — машина-то президентская вот она, у подъезда стоит, дожидается…

Наконец посол решает — езжай. Костя на всякий случай сгребает в сумку с полдюжины бутылок первоклассного шотландского виски и с шиком, с развевающимся по ветру президентским штандартом отбывает к Иди Амину во дворец… А уже ближе к полночи — разумеется, в стельку пьяный — возвращается обратно в посольство, где его весь вечер, не расходясь, ждут все наши тамошние высшие чины. Ну, слава те, Господи! Полегчало — утром наконец пошла первая долгожданная шифровка в Москву с разъяснениями, что здесь, в Уганде, происходит и чего в дальнейшем следует, видимо, ожидать.