Ночные крылья. Человек в лабиринте

Они сделали три круга над могучим зверем и полетели дальше в долину, находящуюся за горной цепью, где, как пояс из бриллиантов, блестела цепь озер. Около полудня они приземлились на краю шелковистой равнины, покрытой вечнозеленой растительностью. Бордман снял самые дорогие апартаменты в этом отеле, со множеством всяких экранов и прочих приспособлений. В знак приветствия он пожал Мюллеру запястье, а Марту обнял почти распутно. Марта в его руках вела себя отчужденно и сдержанно; было совершенно очевидно, что она расценивает этот визит как пустую трату времени.

– Вы голодны? – спросил Бордман. – Сначала еда, потом разговоры!

Напитки уже были сервированы в его номере: янтарное вино в кубках из голубого горного хрусталя, добываемого на Ганимеде. Потом они вошли в ресторационную капсулу и полетели от отеля, чтобы во время обеда любоваться прекрасными видами долин и озер. Блюда появлялись из контейнера, пока они сидели, удобно развалившись в пневматических креслах. Мелко нарезанный салат из местной зелени, рыба с рисом, нездешние овощи, тертый центаврийский сыр, стеклянные емкости холодного рисового пива, а после всего – густая и пряная зеленая настойка. Закрытые в летящей капсуле, они спокойно пили, ели, любовались пейзажем, вдыхали свежий воздух, накачиваемый внутрь, любовались пестрыми птицами, пролетающими мимо и порхающими среди ветвей огромных хвойных деревьев. Бордман тщательно подготовил все это, чтобы создать правильный настрой, но Мюллер считал, что его старания напрасны. Его так просто не провести. Он в принципе готов был взяться за любое дело, которое предложит ему Бордман, но вовсе не потому, что этот обед усыпит его бдительность.

Марта явно скучала. Она хладнокровно игнорировала наглые взгляды Бордмана. Ее сверкающее одеяние явно было рассчитано на то, чтобы скорее подчеркивать, чем скрывать ее прелести. Сверкающие длинные цепочки соединяли в единое целое кусочки блестящего вещества, меняющего при движении цвет, как в калейдоскопе, иногда на доли мгновения становящегося совсем прозрачными, открывая взглядам окружающих ее груди, бедра, живот и ягодицы. Бордман по достоинству оценил то, что видел, и, казалось, был готов пофлиртовать с этой вроде бы такой доступной девушкой, но она оставалась полностью равнодушной к его знакам внимания. Мюллера это забавляло. Бордмана – нет.

После обеда капсула замерла у берега озера, глубокого и прозрачного, поверхность которого выглядела как россыпи драгоценных камней. Стенки раздвинулись, и Бордман спросил:

– Может, юная леди желает поплавать, пока мы будем вести унылый деловой разговор?

– Отличная мысль, – сказала Марта скучающим тоном.

Встав с кресла, она коснулась замка на плече и позволила одежде соскользнуть по лодыжкам. Бордман эффектным жестом поднял ее и положил на спинку стула. Марта машинально поблагодарила его улыбкой и сошла на берег озера – нагая, загорелая фигура в солнечном свете, который через ветки деревьев плясал солнечными зайчиками по ее узким плечам и округлому заду. Она на мгновение замерла, когда вода закрыла голени, затем прыгнула вперед и вспорола гладь озера сильными спокойными гребками.

– Довольно милая, Дик, – сказал Бордман. – Кто она?

– Девушка. Скорее всего молодая.

– Моложе тех, с кем ты обычно встречаешься. И слегка испорченная. Давно ее знаешь?

– С прошлого года. Понравилась?

– Разумеется.

– Я скажу ей об этом, – пообещал Мюллер. – Но не сегодня.

Бордман улыбнулся таинственной, как у Будды, улыбкой и кивнул на консоль с напитками. Мюллер покачал головой. Марта уже возвращалась к берегу, плывя на спине, так что над гладкой поверхностью воды были видны розовые соски. Оба искоса посмотрели друг на друга. Они казались ровесниками возрастом немного за пятьдесят. Бордман – крепыш, седеющий и крепкий. Мюллер худоват и тоже седеющий и крепкий. Вдобавок, когда они сидели, можно было подумать, что они одного роста. Внешность была обманчива: Бордман на самом деле старше на целое поколение, а Мюллер выше на пятнадцать сантиметров. Знали они друг друга уже лет тридцать.

В каком-то смысле работа у них была одна – они оба принадлежали к неадминистративной части правительства, заботящейся о том, чтобы общественная структура человечества оставалась единой в просторной Галактике. Они не занимали никаких официальных должностей. Однако служили всеми своими талантами человечеству; Мюллер уважал Бордмана за те методы, которые тот использовал при построении своей долгой и впечатляющей карьеры, но не мог сказать, что этот старик ему действительно нравится. Он знал, что Бордман – проницательный и беспринципный человек, преданный прежде всего общему благу человечества. А сочетание преданности с беспринципностью всегда бывает небезопасным.

Бордман извлек из кармана пиджака видеокубик и поставил его на стол перед Мюллером. Маленький молочно-желтый кубик лег на поверхность стола из черного мрамора, словно игральная кость в какой-то сложной игре.

– Включи, – предложил Бордман. – Проектор рядом с тобой.