Ночные страхи

Мистер Сноу не одобрял идею сдавать комнаты. Он говорил, что сам может прекрасно смотреть за домом в отсутствие Сирила. А жильцы… Никогда не знаешь, что это за люди и чего от них можно ждать.

В случае с Тримблами мистер Сноу оказался прав. Сирилу, конечно, было кое-что о них известно. Они прибыли с севера, из Бирмингема, и перебрались сюда, купив табачный магазин и газетный киоск в крупном городе, недалеко от которого жил Сирил. Прежде чем ответить на его объявление, они успели пожить на нескольких съемных квартирах. К нему обращались и другие: на пять комнат Сирила было немало желающих. Но у всех остальных имелись какие-то недостатки: дети, собаки, неразумные требования. То ли дело Тримблы: здравомыслящая, серьезная пара, имеют свой бизнес и не доставляют лишних хлопот, что признавал и мистер Сноу. Первое время он даже водил с ними дружбу, спускался со своей верхотуры посидеть у них в гостях или сопроводить в деревенский паб, где, по его словам, они с большим для приезжих успехом заводили друзей.

А как хорошо с ними ладил сам Сирил! Когда они встречались на лестнице (за этим исключением они почти не виделись), как радушно они улыбались и пожимали руки, как заботливо справлялись о здоровье и удобстве друг друга! Сирил каждый раз спрашивал, хорошо ли они устроились, и они неизменно отвечали, что не могли бы мечтать о лучшем. Мистер Тримбл, худой и высокий, с землистым цветом лица, не отличался располагающей внешностью, но у него была приятная улыбка, освещавшая лицо. Жена его была дородной и светловолосой, с большими голубыми глазами, в которых всегда светилась улыбка, и легким иностранным акцентом – она вполне могла быть австрийской еврейкой.

Несколько месяцев все шло как по маслу, и Сирил так к этому привык – как и к своей непроизвольной реакции на всегдашнюю любезность Тримблов, – что стал воспринимать как должное не только эту любезность, но и само их присутствие. Поэтому он немало удивился, когда однажды, упомянув о них в разговоре с мистером Сноу, услышал в ответ холодное:

– В последнее время я с ними не общаюсь.

– Не общаетесь? Я думал, вы постоянно проводите время вместе.

– Поначалу было дело, – сказал мистер Сноу. – Но так часто бывает, что сначала все хорошо, а потом как-то не очень.

Сердце у Сирила упало.

– Я не замечал ничего такого.

– Еще заметите, сэр, помяните мое слово.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Сирил.

– Есть у меня одно соображение, сэр, и весьма конкретное, но я, пожалуй, не буду его высказывать.

– Ну же, скажите мне, – взмолился Сирил.

– Нет, сэр, такие вещи лучше держать при себе.

Впрочем, долго Сирилу гадать не пришлось. Когда он снова встретил Тримблов на лестнице, они не ответили на его приветствие, а молча исчезли за дверью и закрыли ее за собой не так чтобы бесшумно. Но при следующей встрече они не стали его избегать.

– Я хотел бы с вами поговорить, мистер Хатчинсон, – заявил мистер Тримбл.

Сирил заметил, что, вопреки обыкновению, на этот раз его жена не улыбалась. Возмущенный тоном жильца, он сказал:

– Я сейчас занят. Это не подождет?

– Боюсь, что нет, мистер Хатчинсон. Имейте в виду, мы этого так не оставим.

– Я вроде бы не просил вас ничего оставлять, – возразил Сирил.

– Мистер Хатчинсон, вы пытаетесь уклониться от разговора. Я сказал, мы этого так не оставим, и доводим до вашего сведения, что намерены съехать. Но сперва мы хотим получить объяснения.

– Да, мы хотим получить объяснения, – повторила его жена с самым непреклонным видом.

– Какие объяснения? – спросил Сирил, со стыдом осознавая, что дрожит.

– Не пытайтесь уклониться, мистер Хатчинсон, – строго произнесла миссис Тримбл. – Мы хотим получить объяснения этого безобразия.

– Безобразия? – растерянно переспросил Сирил. – Какого еще безобразия? Вы насчет перебоев с электричеством? Вы имеете в виду ваш телевизор? Я знаю, сигнал здесь слабый.

– Мистер Хатчинсон, можете не притворяться – это вам не поможет. Мы хотим объяснений, а иначе позвоним в полицию.

– В полицию? О чем, бога ради, вы говорите?

– Ну-ну, мистер Хатчинсон, вы прекрасно понимаете, о чем мы говорим.

Это повторение его имени почему-то взбесило Сирила.

– Если вы не перестанете надоедать мне, мистер Тримбл и миссис Тримбл, – прокричал он, – это я позвоню в полицию и обвиню вас в оскорблении словом и действием. А теперь в последний раз: что это за безобразие, на которое вы жалуетесь?

Мистер Тримбл наконец перестал улыбаться и хмуро проговорил:

– Кто-то роется в наших вещах.

– Роется в ваших вещах? – Как это бывает со многими мягкохарактерными людьми, если уж Сирилу случалось потерять самообладание, он терял его целиком и полностью. – Вы обвиняете меня в таком непотребном действии? Я бы не тронул ваших вещей… и поганой метлой.

Он увидел, что они остолбенели от его слов.

– Все, что мы знаем, – сказал мистер Тримбл, – это что кто-то бывает в наших комнатах, переставляет вещи, читает наши письма, подглядывает и шпионит за нами. И кто это может быть, если не вы? У вас же есть ключ.

Сирил протяжно выдохнул.

– Ну все, приехали, – пробормотал он. – Я вызываю полицию.