Ноктэ

23 Viginti tres

Эта картинка с безумной скоростью вращается в моей голове. Все, что я вижу, – это кровь. Бегу вниз по лестнице, чтобы поскорее оказаться рядом с моим братом.

Что он наделал?

Я выбегаю наружу, но его уже нет. Я поворачиваюсь вокруг себя, пытаясь разглядеть, нет ли его где-то поблизости.

Внезапно краем глаза я замечаю зеленый проблеск: того же цвета была и футболка на нем.

Viridem.

Он направляется к пляжу, поэтому я срываюсь с места с космической скоростью, сминая стебли папоротников на своем пути и стараясь как можно быстрее добраться до берега. Я перескакиваю через камни, под моими ногами хлюпает грязь и глина. Выбежав из леса, я, наконец, могу отчетливо разглядеть Финна.

Он стоит около кромки воды, словно все это время просто дожидался меня.

Брат будто обмяк, плечи в бессилии направлены вперед, руки повисли плетьми вдоль тела, кровь стекает с его локтей и бежит по коже к кистям рук.

– Что за черт?! – кричу я вне себя от ярости, поравнявшись с ним.

Я сгребаю его руки в свои ладони и внимательно изучаю повреждения.

– Что ты наделал?

Длинные порезы протянулись вдоль предплечий, они достаточно глубокие, из них сочится кровь: возможно, останутся шрамы. Тем не менее, они недостаточно глубокие, чтобы их пришлось зашивать, и не нанесут ему непоправимого вреда.

Слава богу.

Я бросаю на Финна яростный взгляд, он смотрит на меня в ответ, его светло-голубые глаза устрашающе спокойны.

– Зачем ты сделал это? – мой голос дрожит. – Это из-за того, что я уехала с Дэром? Но ведь ты сам сказал мне…

– Я сделал это не по какой-либо причине, – вяло отвечает он, – Я вышел из дома, решил погулять среди деревьев. Ветви… – его голос срывается.

Он действительно думает, что я поверю в это? Что он расцарапал себе руки ветками кустов?

Я внимательно изучаю его лицо, не веря ни единому слову.

– Я был не в себе, – бормочет он. – Это произошло случайно.

Открываю рот, чтобы ответить, но он поднимает вверх ладонь, заставляя меня этим жестом замолчать.

– Калла, я не хочу спорить. И нет, естественно, это не из-за того, что ты уехала с Дэром. Я хочу, чтобы ты проводила с ним время, чтобы ты была независима. Разве ты этого не видишь? Я пытаюсь тебе это показать!

Его взгляд наполнен болью, но несмотря на это, он выглядит все таким же красивым и спокойным. Он все еще мой родной Финн.

– Не понимаю: что тебе нужно? – мягко спрашиваю я, – Я не хочу чувствовать себя виноватой за то, что в какой-то момент я не нахожусь рядом с тобой, а когда я все-таки делаю что-то одна, я боюсь твоей реакции… Вот как сейчас.

Я стараюсь не смотреть на его руки, на капли крови, падающие на песок и рисующие на нем багровые пятнышки.

– Что мы будем делать с этим, Финн? – тихо спрашиваю я, – Нам нужно что-то придумать.

Он улыбается своей самой милой улыбкой, перед моими глазами мелькает ровный ряд его белоснежных зубов.

– Ты произносишь «мы», словно это твоя проблема, Калла. Я думаю, в этом все дело. Ты все время воспринимала мои особенности как свою заботу. Но это не так. Ты здорова, Калла. Вот и веди себя соответствующе. Сейчас самое время начать жить.

Он обращается ко мне так нежно, так внимательно, как редко разговаривает со мной, и меня изумляет эта внезапно открывшаяся мне сторона его натуры.

– Я не понимаю, – говорю я ему мягко, – чего ты хочешь?

Он снова улыбается, и это выглядит жутковато в затухающем свете дня, в этом спокойствии, в этом всезнании.

– Я хочу, чтобы ты отпустила меня, – просто говорит он. – Хотя бы немного. Рано или поздно тебе придется это сделать.

Я судорожно встряхиваю головой из-за отчаяния, заполняющего мою грудь: кажется, оно вот-вот перельется через край. Финн снова поднимает ладонь в примирительном жесте.

– Давай не будем ссориться, – просит он меня. – Я собираюсь прибраться в своей комнате прямо сейчас.

И, мне остается только безмолвно следовать за ним, вверх по тропинке к нашему дому, где мы промываем его раны и укрываем их бинтами. Он ни капли не морщится, когда я обрабатываю порезы антисептиком, несмотря на то, что я точно знаю – это больно. Финн не реагирует и когда я говорю ему, что нужно быть осторожнее. Он остается все таким же спокойным.

Этого достаточно, чтобы напугать меня до мурашек.

Потому что у моего брата есть одна характерная черта: большую часть времени он не в силах сохранять спокойствие. Это ему совсем не присуще.

Но сегодня это именно так.

Мы устраиваемся поудобнее в моей комнате, слушая музыку, которую любила наша мама при жизни, старые диски, сохранившиеся в доме: The Beatles, The Cure, U2. За окном начинается ливень, его капли стекают по стеклам подобно бушующим рекам. Наконец, Финн поворачивается ко мне.

– Я сделал это не из-за тебя.

– Хорошо.

– Я устал, Калла.

Он и правда выглядит смертельно уставшим! Дополняют картину его бледность и нездоровая худоба. У меня перехватывает дыхание, потому что кажется, будто ему становится все хуже и хуже на глазах. Отец же настолько погружен в свою скорбь, что он не обращает на это ни малейшего внимания.

Я единственная.

Как всегда.