Номер 19

За дверью царила полная тишина, и было в ней что-то нехорошее, отчего страх липкими щупальцами медленно пополз по ее спине.

– Антон! – закричала Светлана, с силой ударив дверь плечом. Хрустнули наличники, сверху посыпалось пыльное крошево штукатурки.

– Это не смешно! Открой дверь сейчас же! Хватит шутить!

«Он не шутит, – мелькнула в ее мозгу мысль, от которой ее словно обдало ледяным дыханием. – Что-то случилось. Что-то случилось там, в комнате».

Она ударила еще пару раз, но все было бесполезно – лишь сбилось дыхание и онемевшее плечо простреливало рваной болью. Дверь шаталась в дверной коробке, словно гнилой зуб в распухшей десне, но упорно не желала сдаваться.

Светлана отпрянула назад, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Приняв решение, метнулась на кухню и, прихватив тяжелую табуретку, бегом бросилась обратно.

– Открой! – визжала она, начиная с яростью колотить табуреткой в дверь. – Открой, открой, открой!!!

Сиденье табуретки оставляло глубокие вмятины в двери, и та начала неохотно поддаваться. Жалобно скрипели расшатанные наличники, один из них отслоился, упав на пол.

– Открой!!!

Послышался гулкий стук – от череды ударов с внутренней стороны двери выпала ручка.

Тяжело дыша, Светлана смахнула горячий пот со лба.

– Я выпорю тебя, – устало сказала она. – Получишь у меня!

Табурет выпал из ее ослабевших рук. Приблизившись к двери, Светлана навалилась на нее другим, здоровым плечом.

«Ну же… Давай! – мысленно подбадривала она себя. – Еще!»

Набрав в легкие воздуха, она кинулась на преграду с удвоенной силой, и измочаленная дверь наконец с сухим треском вывалилась внутрь, вырвав петли. Потеряв равновесие, Светлана упала вместе с дверью, больно ударившись коленом об пол. Она повернула голову, остолбенело уставившись на сына.

Антон неподвижно лежал прямо на полу, свернувшись в комочек. Из одежды на мальчике были только красные шорты не первой свежести.

«Почему у меня никак руки не доходят постирать ему шорты?» – почему-то подумала Светлана, подползая к сыну.

– Антоша, – тихо позвала она, осторожно трогая ребенка за худенькое плечо. Капля пота, сорвавшись с кончика ее носа, упала на взъерошенные волосы паренька.

– Антоша, ты чего тут разлег…

Она осеклась, одернув руку, как если бы коснулась оголенного провода.

Кожа сына была податливой и холодной, как лед.

– Эй, – прошептала Светлана. – Эй… Не пугай меня, сынок. Скажи что-нибудь.

Боясь поверить в страшное, она заглянула ему в лицо.

Ее глаза расширились. Язык Антона, распухший и грязно-серый, высовывался у него изо рта, словно громадный слизень. Глазные яблоки выкатились наружу, и даже невзирая на мутную пленку, в них застыл неописуемый ужас. Ноздри Светланы уловили едва заметный запах клубники.

– Антоша, – всхлипнула она. – Антоша, проснись! Проснись, солнышко!

Она принялась судорожно трясти сына. Голова мальчика вяло болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, тело не подавало ни единого признака жизни.

– Проснись! – взвизгнула она, начиная хлестать мертвого сына по белым как мел щекам. – Проснись, негодник! Хватит пугать маму!

Она била его по лицу и истошно выла, срывая голосовые связки, потому что рассудок отказывался верить в непоправимое.

* * *

Когда за окном начало светать и смена подходила к концу, Рик напоследок решил наведаться в разделочный цех.

На этот раз внутри все сияло чистотой. Пол и стены бойни были выдраены до блеска, тщательно вымытые фрагменты тел лежали в специально приготовленных жбанах, готовые к отправке в морозильные камеры. Топор, пила, ножи и прочие разделочные инструменты были аккуратно сложены в металлическую ванночку и залиты водой с моющим средством.

Зара сидела в своей коляске, энергично разминая опухшие кисти рук.

– Сумасшедшая смена, – пробурчала она, массируя скрюченные пальцы. – Давно такого наплыва клиентов не было. Рук вообще не чувствую.

– Я зашел попрощаться, – сказал Рик.

– Уходишь?

Рик кивнул.

– До меня дошли слухи, что ты увольняешься, – произнесла Зара.

– Это правда.

Она вздохнула.

– С тобой было приятно работать.

Помощник шеф-повара пожал плечами.

– Свято место пусто не бывает, – процитировал он набившую оскомину поговорку.

– Это и ежу понятно. А твой стажер под конец смены прямо-таки преобразился, – заметила Зара. – Видишь, как все вокруг вылизал? Может, и выйдет из него толк.

Рик ничего не ответил.

– Я бы тоже ушла из этой дыры, – вдруг призналась Зара. – Только куда? Семьи нет, дома тоже. Ног – и тех нет.

Видя, что Рик продолжает молчать, она печально сказала:

– Что ж, всего тебе хорошего.

– И тебе удачи, – тихо произнес тот.

Он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

На кухне его ждал Хилл, шеф-повар клуба. Причем своей внешностью этот невысокий и узкоплечий, со впалой грудью мужчина меньше всего подходил на свою должность. Но кулинарное искусство знал досконально.

– Хорошие новости, – сказал он, извлекая из кармана фартука несколько купюр. – Гости из Франции по достоинству оценили «солнышко». Уверен, чаевые будут тебе неплохим подспорьем.

Рик посмотрел на протянутые деньги и, помедлив, взял их. Триста евро ему действительно не помешают.