Нормандский гость

— Времена Людовика Благочестивого канули в Лету, малыш, — убеждённо ответил Ричард. — Нынче монастырём руководит тот, кто его захватил, одним словом, на чьей он земле. И если это земля не короля, то епископ и аббат в подчинении у герцога. Тот — хозяин всех церквей и монастырей, и у него будет просить помощи или совета епископ, а также ему пойдёт жаловаться. О короле же никто и не вспомнит.

Роберт задумался, потом подвинулся ближе к брату и негромко проговорил:

— Знаешь, наверное, ты прав. Совсем недавно отец сказал мне, но, заметь, безо всякой радости, что теперь его выберут королём. Я бы даже сказал, что он был опечален этим. А потом он добавил: «Ну разве мне плохо сейчас? К чему мне корона? Будет только давить на голову». Помолчав, ещё сказал: «Вон у меня сколько друзей сейчас, и не счесть. А корона — всё равно что проклятие: половина разбежится от меня, как от прокажённого. Я был лишь равным среди всех, хоть и старшим; теперь же, когда главнее меня никого нет, от меня отшатнутся, и я останусь один». А потом добавил, что ему нужен союз с горожанами, торговля.

— Твой отец мудрый человек, — покачав головой, сказал на это Ричард, — но кто мог знать, что на пути Людовика вырастет пень? А больше выбрать некого.

— Карл Лотарингский, младший брат... — робко напомнил Роберт.

— A-а, пустая возня, — махнул рукой Ричард. — Слышал я, твой отец вытащил архиепископа из тюрьмы и вернул всё, чего тот лишился по воле Каролингов. Теперь он владыка Церкви. Так что же ему — сажать на престол Карла? У твоего отца золото, у Карла — медь; у Гуго уйма родственников, сеть графств, у Карла — клочок земли да горстка друзей; Каролинги несли ему смерть, а герцог дал жизнь. Как бы ты поступил на месте Адальберона? Молчишь? То-то, брат. А знаешь, почему франкская знать — за твоего отца?

— Потому что он богат, — убеждённо ответил Роберт.

— Верно, и она рассчитывает на его подачки. Да так и будет. Поэтому он милее, нежели Карл.

— Они ещё придрались к его жене. Она дочь простого воина.

— Лишний предлог, — усмехнулся Ричард. Потом, подумав, прибавил: — Если не главный. Но всё можно сделать, коли захотеть. Тот же архиепископ мог запросто расторгнуть брак, вот и вся печаль. Опять же, если бы захотел. И Карл пошёл бы на это. Корона стоит того, чёрт побери! Как думаешь?

— И я бы развёлся, — улыбнулся Роберт. — Думаю, Можер сказал бы так: «Баб на свете много, а королевство одно! Женщину можно бросить, как сбрасывают перчатку с руки; королевствами же разбрасываться может лишь сумасшедший».

— Я вижу, ты кое-чему научился у Можера! — воскликнул Ричард и захохотал. — Мой брат не слишком-то галантен с дамами, бывает вспыльчив, может убить ненароком, но он всегда говорит что думает и не прогибается ни под кого, будь то сам Господь Бог. Речь его и манеры, конечно, грубоваты, но иногда стоит прислушаться к его словам, потому что он никогда не ищет для себя выгоды. Но для того, кто нуждается в чём-либо, в его услугах, например, он готов, подобно одному из Алоидов[15], забраться на Олимп и как следует потрясти жилище богов и обитель муз, пока все они по просьбе жалобщика не посыплются горохом на землю. Таков наш с тобой брат, Роберт, мне — родной, тебе — троюродный. Он прост, без увёрток, и если удостоит кого-нибудь своей дружбой, то, считай, этот человек под крылышком или за пазухой — это уж как тебе угодно — у самого Господа. Лучше друга не бывает! Не рождала ещё земля. И я его очень люблю, поверь. А ты?

— Ещё бы! — заулыбался Роберт. — Ведь он недавно спас меня от смерти.

И он вновь, как и отцу Ричарда, стал рассказывать историю на заливе.

— Молодец Можер! — вскричал Ричард, стукнув кулаком по столу в конце рассказа. — Ей-богу, я не перестаю восхищаться своим братом! И правильно, что он забросил в реку этого монаха. Жаль только, что не стукнул его кулаком по лысине, глядишь — и монах до конца жизни улыбался бы всем подряд.

И братья дружно рассмеялись.

В это время к ним подошла Аделаида, мать Роберта, месяц спустя — королева Франции.

— Я вижу, братья заболтались, — с улыбкой проговорила она. — Не останови вас, вам не хватит и ночи. Роберт, не пора ли на покой, время позднее, да и не последний день у нас гости, наговоритесь ещё.

Пожелав друг другу спокойной ночи, братья разошлись.

Глава 24. Раба любви

Жизнь во дворце в преддверие коронации шла своим чередом. Гуго пока что уехал в Париж. Зачем? Кто знает. Может быть, для того, чтобы отцы города надлежащим образом встретили в скором времени своего властелина, теперь уже короля. Вместе с ним покинули Лан его супруга Адель и Ричард Нормандский с женой Гуннорой. Однако женщины, посовещавшись, решили через неделю вернуться и дожидаться в Лане своих мужей. Такое решение было связано с заботой о королеве-матери, которая осталась одна.